Московский Гештальт Институт

 

 

 

 

 

                   

 

                      Гэри Йонтеф

 

ГЕШТАЛЬТ-ТЕРАПИЯ :                                       ВВЕДЕНИЕ

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                                                    Москва 2002

 

                 Московский Гештальт Ирститут

 

 

 

 

 

Гэри Йонтеф «ГЕШТАЛЬТ – ТЕРАПИЯ: ВВЕДЕНИЕ»

Представляет собой вводную главу монографии  "Осознавание, диалог и процесс в терапии", опубликованной в издательстве The Gestalt Journal Press  в 1993 году.

 

 

 

 

 

Главный редактор: 

 

Редакционная коллегия:

 

Подготовка к печати:

 

Перевод: Александр Моховиков

 

Художественное оформление: Денис Н. Хломов

 

 

 

 

 

 

 

ã 2002 Московский Гештальт Институт

ã2002 оформление, обложка: Денис Н. Хломов

 

 

 

 

 

 

 

 

 

                            С О Д Е Р Ж А Н И Е :

От автора…………………………………………………………………………………4

Обзор……………………………………………………………………………………..5 

Основные положения…………………………………………………………………...6

Другие системы психотерапии………………………………………………………...11

История………………………………………………………………………………….15

Личность : Теории личности…………………………………………………………..19

Психотерапия : Теория психотерапии………………………………………………..29

Механизмы психотерапии……………………………………………………………..39

Возможности использования………………………………………………………….44

Лечение…………………………………………………………………………………49

Резюме………………………………………………………………………………….61

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

От автора.

 Эта книга, написанная в соавторстве с Джимом Симкином в 1981, по видимому,  является лучшим обобщающим введением в гештальт- терапию, из написанных мною. Вначале она появилась как глава о гештальт- терапии в  кние"Современные течения в психотерапии" (Corsini and Wedling, 4-е издание) в 1989 году. В настоящей монографии она опубликована с любезного согласия издателя (F.E.Peacock, Publishers, Inc. of Itasca, Illinois) и  является слегка переработанным вариантом главы, написанной  Джимом Симкином и мною для третьего издания книги "Современные течения в психотерапии", увидевшей свет в 1984 году.

Вариант 1984 года представляет собой полностью переработанную версию главы, написанную Джимом для второго издания "Современных течений в психотерапии". Исправления, которые я сделал для издания 1989 года, являлись небольшими и были сделаны уже после смерти Джима.

 

 

                                                                                    Гэрри Йонтеф

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Обзор 

 

Гештальт-терапия представляет собой феноменологически-экзистенциальное течение в психотерапии, созданное Фридериком (Фрицем) Перлзом и Лорой Перлз в сороковых годах нашего столетия. Она обучает терапевтов и пациентов феноменологическому методу осознавания, в котором восприятие, чувство и действие отличаются от интерпретации и перетасовывания исходно существующих точек зрения или позиций. Этот подход считает обьяснения и толкования менее достоверными по сравнению с тем, что непосредственно воспринимает и чувствует человек. В гештальт-терапевтическом  диалоге пациенты и терапевты прежде всего общаются своими феноменологическими перспективами. Их различия становятся средоточием экспериментирования и основанием для продолжения диалогического общения. Целью клиентов является начать осознавать то, что они делают, как они это делают, каким образом они могут изменить себя и в то же время научиться принимать и ценить свою личность в настоящем.

Гештальт-терапия в большей степени сосредотачивается на самом процессе (на том, что происходит),  а не на его содержании (на том, что обсуждается). Внимание, прежде всего, уделяется тому, что делает, мыслит и переживает человек в данный момент, а не тому, что было, может, могло или должно произойти.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Основные положения

 

Феноменологическая перспектива

 

Феноменология является научной дисциплиной, помогающей людям отстранится от свойственного и знакомого им образа мыслей для того, чтобы они смогли увидеть разницу между тем, что они действительно воспринимают и чувствуют в актуальной ситуации и остатками прошлого опыта  (Idhe, 1977). Гештальт-исследование относится с уважением, широко использует и способствует прояснению непосредственного, "наивного" восприятия, "неразвращенного научением" (Wertheimer, 1945, c.331). Как с важными данными реальности гештальт-терапия имеет дело с тем, что "субьективно" чувствует человек в настоящем, и что "обьективно" при этом в нем происходит. Подобный подход контрастирует с некоторыми направлениями в психотерапии, которые обращаются к переживаниям пациента лишь ради "простого приличия" и, в основном, используют интерпретацию, например, для обнаружения "истинного значения" симптомов.

Целью феноменологического гештальт-исследования является осознавание или инсайт. "Инсайт представляет собой моделирование поля восприятия таким образом, чтобы стали очевидными характерные проявления реальности; он является образованием гештальта, в котором соответствующие факторы, части поля оказываются на своем месте в отношении к целому" (Heidbreder, 1933, c.355). В гештальт-терапии инсайт представляет собой, прежде всего, ясное понимание структуры той ситуации, которая подвергается исследованию.

Одного осознавания без систематического исследования недостаточно для появления инсайта. Поэтому гештальт-терапия для его достижения широко использует не только направленное осознавание, но и экспериментирование. Решающим моментом любого феноменологического исследования является то, каким образом человек становится осознанным. Психотерапевт, выступающий в роли феноменолога, изучает не только осознанность личности, но и сам процесс осознавания. Пациенту же следует приобрести навыки того, как начинать осознавать свою осознанность. Кроме того, особой заботой гештальт-терапии является тот опыт, который получают терапевт и пациент в возникающих между ними отношениях (Yontef, 1976, 1982, 1983).

 

Перспектива теории поля

 

С научной точки зрения в основе феноменологической гештальт-перспективы лежит теория поля. Феноменологическое исследование представляет собой метод, описывающий некоторое событие или явление в качестве непосредственной части целостного поля, а не обьясняющий его в категориях класса, к которому оно принадлежит по своей природе (примером является аристотелевский классификационный поход), или как одномерного, исторически обусловленного и вызванного определенной причиной следствия (что свойственно ньютонианской механике).

Поле характеризуется целостностью, его части состоят в непосредственнык отношениях друг с другом и являются обоюдно ответственными, при этом ни одна из них не остается не вовлеченной во взаимодействие, благодаря этим процессам что-то постоянно продолжает происходить в поле. Его понятие заменяет былое представление о дискретных, изолированных частицах. Например, личность в процессе своей жизни образует поле.

В сооответствии с теорией поля никакое действие не совершается изолированно; нечто, имеющее результат, должно вступать в отношения с чем-то другим, происходящим в пространстве и времени. Гештальт-терапевты работают, используя в качестве одного из основных принцип "здесь-и-сейчас", и проявляют особую чувствительность к тому, каким образом здесь-и-сейчас включает остатки прошлого опыта, например, своеобразие телесных проявлений, привычек или убеждений.

Феноменологическое поле определяется присутствием наблюдателя, оно наполняется смыслом только тогда, когда человек осведомлен о рамках отношений, в которых с ним находится наблюдатель. Последний является необходимой фигурой, поскольку то, что видит человек, в определенной мере, является функцией того, как и когда он смотрит на определенное явление.

Подходы, которые использует теория поля, являются, в основном, описательными, а не умозрительными, обьясняющими или классифицирующими. Основное внимание уделяется наблюдению, описанию и прояснению точной структуры того, что является предметом исследования. В гештальт-терапии данные, недоступные для прямого наблюдения, исследуются терапевтом с помощью сосредоточения на внутренней феноменологии, экспериментирования, исследования посланий участников и диалога (Yontef, 1982, 1983).

 

Экзистенциальная перспектива

 

Экзистенциализм как философское течение своим основанием также имеет феноменологический метод. Экзистенциалиальные феноменологи уделяют особое внимание вопросам человеческого существования, отношения одного индивида с другим, радостям и страданиям в качестве непосредственно переживаемых феноменов бытия и т.д.

Большинство людей живут и взаимодействуют друг с другом в условиях как бы само собой подразумевающегося контекста конвенциональных представлений, которые затемняют или препятствуют признанию того, каким на самом деле  предстает перед ними мир.

Это положение является особенно справедливым, если вспомнить об отношениях  человека в мире и его способности к ответственному выбору. Основой неаутентичности: человеческой жизни является самообман, который препятствует развитию истинного отношения к себе в мире и приводит к возникновению чувств страха, вины или тревоги. В этих условиях гештальт-терапия обеспечивает личность путем, который открывает ей, каким образом можно быть аутентичной, осмысленной и ответственной в отношении к самой себе. Если человек приобретает способность к осознаванию, то у него появляется возможность выбирать и/или осмысленно организовывать свою собственную жизнь (Jacobs, 1978; Yontef, 1982, 1983).

Экзистенциальная точка зрения всемерно отстаивает позицию, что способность людей к изменениям и открытиям самих себя является бесконечной. Нет такой сущности в человеческой природе, которая могла  быть раскрыта и познана "раз и навсегда". Всегда существует возможность появления новых горизонтов, новых проблем и новых перспектив.

 

Диалог

 

Отношения, которые возникают между терапевтом и клиентом, представляют собой наиболее важный аспект психотерапевтического процесса. Экзистенциальный диалог, являющийся существенной частью методологии гештальт-терапии, выражает экзистенциальной перспективу в терапевтических отношениях.

Они произрастают из контакта, в котором происходит личностный рост и формирование идентичности участников диалога. По сути, контакт представляет собой опыт исследования границы, существующей между "мной" и "не-мной". Он выражается переживанием, возникающим в процессе взаимодействия с тем, кто является "не-мной"  при одновременном сохранении собственной идентичности, отличной от "не-Я". Мартин Бубер утверждал, что личность (Я) обретает смысл только в отношении к другим, в частности, в диалоге типа Я-Ты или являющимся манипулятивным контакте типа Я-Оно. Гештальт-терапевты предпочитают работать с непосредственными переживаниями пациента в экзистенциальном диалоге, используя манипуляцию (Я-Оно) в терапевтических целях.

Гештальт-терапия помогает клиентам развить способность к самостоятельности в оказании поддержки желаемому контакту или отказу от обременительного общения (L.Perls, 1976, 1978). Поддержка относится ко всем проявлениям, делающим контакт или уход от него возможным: к энергетике, телесным движениям, дыханию, заботе о других, стилю общения и т.д. Поддержка способствует мобилизации  внутренних ресурсов на осуществление контакта или уход от него. Например, для того, чтобы поддержать возбуждение, сопровождающее контакт, человеку следует глубоко вздохнуть, чтобы получить необходимое количество кислорода.

Гештальт-терапевт работает с пациентом, способствуя развитию диалога, а не манипулирует им, ставя перед собой некую терапевтическую цель. Подобный контакт отличается неподдельной заботой, теплотой, принятием и ответственностью за себя и свои действия. Когда же терапевт продвигает пациентов к определенной цели, то они лишаются возможности отвечать за собственный рост и самоподдержку. Диалог, прежде всего, основан на опыте переживания другого человека, на том, кем в действительности являются он или она, и каким образом в ходе феноменологического осознавания они проявляют свое настоящее  Я. Со своей стороны, гештальт-терапевт сообщает о том, что он или она представляют собой, и поощряет к этому же пациента. Можно сказать, что гештальт-диалог представляет собой олицетворение аутентичности и ответственности.

Отношения участников гештальт-терапии сосредотачиваются вокруг четырех  характеристик диалога:

 

1. Включенности. Она состоит в полном погружении, настолько, насколько это воэможно, в переживания другого человека без стремления осудить, проанализировать или истолковать его поведение, и одновременно в сохранении чувства своего отдельного, автономного присутствия. Подобным образом происходит экзистенциальная и межличностная реализация феноменологического доверия в непосредственном опыте. С помощью включенности  обеспечивается безопасность окружающей среды, необходимая для феноменологической работы,  а общение и понимание переживаний помогает сделать самоосознавание пациента более отчетливым.

 

2. Присутствии. В задачи гештальт-терапевта входит выражение своих переживаний пациенту. Регулярно, с рассудительностью и проницательностью он сообщает о своих наблюдениях, предпочтениях, чувствах, получаемом опыте и мыслях. Таким образом, делясь своей личной перспективой, он моделирует феноменологические послания, помогающие обучать пациента доверию и использовать непосредственный опыт для усиления осознавания. Если терапевт полается, прежде всего, на интерпретации, основанные на положениях определенной теории, а не на свое личностное присутствие, то это, заставляет, в свою очередь, пациента не доверять феноменам, вытекающим из его непосредственого опыта, который и является только инструментом, способствующим осознаванию. Присутствие не используется гештальт-терапевтом для манипулирования пациентом в целях следования заранее установенным целям, а скорее стимулирует его способность к автономному регулированию.

 

3. Обязательстве перед диалогом. Контакт представляет собой нечто большее, чем просто действие одного человека, совершаемое в отношении другого. Это что-то, происходящее между людьми в экзистенциальном смысле, что-то, вырастастающее из межличностного взаимодействия. И гештальт-терапевту ничего не остается, как сдаться на милость этого процесса. Именно это позволяет контакту произойти, а, не прибегая к манипулированию, конструировать контакт и контролировать результат.

 

4. Диалоге как жизни. Диалог скорее является чем-то сотворенным, а не рассказанным. Его жизненная сила подчеркивается возбуждением и непосредственностью творимого. Он может принимать любую форму - танца, песни, рассказа или любой другой модальности,- выражающую и  передающую энергию участников. Важным вкладом гештальт-терапии стало расширение параметров феноменологического экспериментирования , которое теперь включает возможность выражения переживаний с помощью разнообразных невербальных экспрессий. Вместе с тем, естественно, взаимодействие с клиентом ограничивается этическими принципами, целесообразностью, терапевтической задачей и т.п.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Другие системы психотерапии

 

Гэри Йонтеф указывает, что: "Теоретические различия между гештальт-терапией, бихевиоральным подходом и психоанализом являются очевидными. При использовании бихевиоральной модификации поведение пациента направленно изменяется путем терапевтических манипуляций средовыми стимулами  В соответствии с психоаналитической теорией поведение обусловливается бессознательной мотивацией, которая находит проявление в трансферентных отношениях. В ходе анализа переноса растет сопротивление, и бессознательное  становится осознанным. В гештальт-терапии пациента поощряют полностью использовать внутренние и внешние смыслы, свои чувства и переживания, чтобы стать ответственным и самому поддерживать себя. Образно выражаясь, гештальт-терапия помогает пациенту возвратить себе ключи от крепости, которая называется - осознавание процесса осознавания. Модификация поведения характеризуется использованием контроля над стимулами, психоанализ исцеляет обсуждением и раскрытием причины психической болезни [проблемы], а гештальт-терапия приводит к самореализации посредством опыта направленного осознавания, получаемого здесь-и-сейчас" (1969, с.33-34).

Модификация поведения и другие системы терапии, стремящиеся установить непосредственный контроль над симптомами (например, химиотерапия, ЭСТ, гипноз и т.д.), разительно отличаются от гештальт-терапии и психодинамических подходов тем, что последние, прежде всего, поощряют изменения, стимулируя пациента к пониманию себя и своего места в мире посредством инсайта.

В методологии гештальт-терапии и психодинамических подходов используются отношения принятия и технология, состоящая в том, чтобы помочь пациенту измениться посредством эмоционального и когнитивного понимания своей личности. В психоанализе основной формой поведения пациента являются свободные ассоциации, а основной инструмент аналитика представлен интерпретацией. Для поощрения переноса он воздерживается от любого прямого выражения своих личностных реакций  (отсутствие Я-утверждений) и использует "правило воздержания", состоящее в том, что терапевт не удовлетворяет ни одного из желаний пациента. Этот подход является аксиомой для всех психодинамических подходов: классического психоанализа, школы обьектных отношений, эго-психологии, когутианского и юнгианского анализа. Терапевт психодинамического направления изолирует свою личность, чтобы развивать отношения, которые недвусмысленно основаны на переносе (а не на контакте).

Гештальт-терапия способствует возникновению и развитию понимания, используя активное, исцеляющее присутствие терапевта и пациента в рамках отношений, основанных на непосредственном контакте. Явления переноса,  исследуемые и прорабатываемые в случае возникновения, тем не менее намеренно не поощряются гештальт-терапевтом (Polster, 1968). И, очевидно, пациенты с различными характерологическими проблемами вполне недвусмысленно могут иметь дело c гештальт-терапией, использующей диалогический и феноменологический метод.

Как уже отмечалось, гештальт-терапия активно использует непосредственный опыт пациента. При применении метода свободных ассоциаций он пассивно ожидает интерпретации терапевта и последующего изменения. В гештальт-терапии его рассматривают в качестве партнера, которому следует овладеть тем, каким образом самоисцеляться. В этом случае пациент скорее "работает", чем вольно ассоциирует. "Что я могу сделать, чтобы поработать над этим?"- таков частый вопрос пациентов, проходящих гештальт-терапию, и содержащийся в нем же ответ. К примеру, супружескую пару, испытывающую сексуальные проблемы, можно попросить систематически применять сосредоточение на ощущениях и чувствах.

В большей мере, чем другие системы, гештальт-терапия уделяет внимание  всему, что существует здесь-и-сейчас, а также считает, что опыт и переживания являются более надежными ориентирами по сравнению с интерпретацией. Пациента поощряют видеть разницу между разговором о том, что произошло пять минут назад (или прошлой ночью, или 20 лет тому), и опытом того, что происходит непосредственно сейчас.

В этом смысле психоаналитик Эплбаум делится такими наблюдениями:" В гештальт-терапии пациент быстро начинает различать данные опыта от представлений о нем, давно исхоженные пути от новых мыслей, выводах в связи с переживаниями от умозаключений по поводу рассуждений. Цель гештальт-терапии, состоящая в развитии опыта и достижении собственного инсайта, возникающего в результате завершения гештальта.и являющегося более сильным переживанием, чем инсайт, подаренный терапевтом, помогает пациенту и терапевту обозначать и сохранять эти важные различия " (1976, c,757).

Следует подчеркнуть, что такие системы, как модификация поведения, терапия реальностью и рационально эмотивная терапия, не уделяют должного внимания работе с опытом пациента. В роджерианской терапии пассивность, навязываемая терапевтом, также серьезно сужает пределы или даже лишает возможности освоить описанные выше различия.

В практике большинства систем терапии поощряется интеллектуализация: беседы об иррациональности убеждений пациента, об изменениях поведения, которые он, по мнению терапевта, должен осуществить и т.п. В отличие от этого методология гештальт-терапии ориентирована на использование активных техник, делающих получаемый опыт предельно ясным. Гештальт-терапевты часто идут на эксперимент, стремясь даже за час сессии осуществить что-то новое. В гештальт-терапии, и в этом состоит ее своеобразие, процесс открытия посредством экспериментирования  является конечной точкой пути, а не конкретное чувство, представление или содержание.

Психоаналитик может пользоваться исключительно интерпретацией. Роджерианец способен лишь отражать и прояснять. Гештальт-терапевт может применять любые техники или методы, пока (а) они служат цели усиления осознавания, (б) они всплывают по ходу диалога и феноменологической работы, и (в) они находятся в пределах этических правил психотерапии.

Сила и ответственность, касающиеся настоящего, находятся в руках пациента. Даже в прошлом для него было характерно активное взаимодействие с окружающей средой, и он не являлся пассивным реципиентом травматических событий. Естественно, пациент мог быть мишенью неоднократных посланий стыда со стороны родителей, однако их проглатывание и попытки справиться с самообвинениями были его собственными, равно как и укоры стыдом, не прекратившееся с тех давних пор. Подобная точка зрения расходится с классическим психодинамическим подходом, но согласуется со взглядами Адлера и Эллиса.

Этот взгляд гештальт-терапии на присущую пациентам активность споспобствует тому, чтобы они более ответственно относились к различным аспектам своей жизни, включая  терапию. Если же терапевт уверен, что прошлое является причиной настоящего, а пациенты целиком находятся во власти трудно доступной для них бессознательной мотивации, то их, естественно, поощряют полагаться не на свою собственную автономию, а на интерпретацию терапевта.

В системах, где психотерапевт, в первую очередь, стремится напрямую модифицировать поведение пациентов, их непосредственный опыт также оказывается явно не в чести. Внимание к переживаниям пациента и осознаванию отличает гештальт-терапию от большинства других систем. Даже склонный к сопротивлению пациент может, выражая его, усиливать осознавание. Однако, если терапевт предлагает его лишь для достижения катарсиса, то это ни в коем случае не относится к феноменологическому сосредоточению, которое практикуется гештальт-терапией.

В гештальт-терапии нет никаких "должен". Вместо подчеркивания того, что должно быть, она уделяет внимание осознаванию того, что есть. То, что есть, то есть. Это положение резко отличается от установок терапевта, который точно знает, что должен делать пациент. Например, представители таких систем как когнитивная модификация поведения, рационально-эмотивная терапия и терапия реальностью стараются, прежде всего, изменить точку зрения пациента, которую считается иррациональной, безответственной или нереальной.

Хотя гештальт-терапия отбивает охоту вмешиваться в процесс ассимиляции организма, сосредотачиваясь на когнитивных обьяснительных интеллектуализациях, тем не менее она работает с системой убеждений.      Существенная часть гештальт-терапии состоит в прояснении установок мышления, обьяснении убеждений и обоюдном решении, какие из них являются подходящими для пациента. Она обесценивает мышление, избегающее опыта и самодостаточно владеющее человеком, и поощряет рассуждения, оказывающие поддержку переживаниям. В гештальт-терапи нет места нарцистическим поучениям терапевта, она стимулирует стремление пациента к контакту, устраняя препятствия и ускоряя  самораскрытие.

От немалого числа терапевтов можно услышать, что в своей практике они используют "трансактный анализ и гештальт".Обычно ими применяется теория трансактного анализа и некоторые техники гештальт-терапии. Следует отметить, что сами по себе технические приемы не являются самой важной частью гештальт- терапии. А когда их используют в аналитическом или когнитивном подходе, то они и вовсе не представляют собой гештальт-терапии! Подобные сочетания нередко прерывают, препятствуют или нейтрализуют организмическое осознавание, происходящее в рамках феноменологически-экзистенциального подхода. И если говорить о сочетании, то оптимальным была бы интеграция теоретических положений трансактного анализа в структуру гештальт-терапии. Именно таким образом понятия родительского, взрослого и детского эго-состояний, пересекающихся трансакций и жизненного сценария могут быть переведены на язык гештальт-процесса и включены в экспериментальную и диалогическую работу.

Важным отличием гештальт-терапии от других систем является  неподдельный интерес к холизму и учету многообразия составляющих (multidimensionality). Дистресс у человека манифестирует многими проявлениями, тем, как он себя ведет, думает и чувствует. Поэтому: "Гештальт-терапия занимается человеком как целостным биопсихосоциальным полем, включающим в качестве важных отношения между организмом и окружающей средой. Она активно использует физиологические, социологические, когнитивные и мотивационные переменные. Ни одно из достойных внимания измерений не исключается из основ ее теории" (Yontef, 1969, c.33-34).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

История

 

Предшественники

 

История гештальт-терапии начинается с профессиональной карьеры Фрица Перлза и того духа времени (нем. - zeiitgeist), в котором ему пришлось жить. После получения степени доктора медицины в 1926 году он направился во Франкфурт-на-Майне в Институт военной черепно-мозговой травмы, которым руководил профессор Курт Гольдштейн. Здесь Перлз познакомился с ним и Адгемаром Гелбом и встретил свою будущую жену Лору. В то время Франкфурт-на-Майне был центром творческого интеллектуального брожения, и Перлз прямо или косвенно соприкоснулся со знаменитыми гештальт-психологами, психоаналитиками и философами экзистенциального направления.

Здесь Фриц Перлз стал психоаналитиком. Непосредственное воздействие на него оказали Карен Хорни и Вильгельм Райх, косвенное влияние - Отто Ранк и другие. Наиболее важная роль принадлежит Вильгельму Райху, который в начале 30-х годов анализировал Перлза, и был "первым, кто обратил мое внимание на самый важный аспект психосоматической медицины - функционирование двигательной системы как брони" (F.Perls, 1947, c.3).

Следует отметить еще трех человек, оказавших влияние на интеллектуальное развитие Перлза.Одним из них был философ Зигмунд Фридландер, из учения которого он заимствовал положения о дифференциальном мышлении и творческом безразличии, позднее появившиеся в его первой книге "Эго, голод и агрессия" (1947). Перлз также испытал влияние Яна Шмутца, бывшего премьер-министром Южной Африки, когда Перлз и его семья оказались в этой стране (вначале бежав из нацистской Германии, а затем из оккупированной фашистами Голландии). До того, как стать премьер-министром, Шмутц написал свою основную книгу, посвященную холизму и эволюции, в которой разнообразные аспекты окружающей среды исследовались с помощью гештальт-перспективы. Именно Шмутцу принадлежит термин холизм  Третьим был семантик Альфред Кожибский, который также занял свое место в интеллектуальном развитии Перлза.

 

Со-основателем гештальт-терапии была Лора Познер Перлз. Ее влияние на Перлза, в общем, достаточно известно, стоит вспомнить, что ей принадлежит одна из глав книги "Эго, голод и агрессия". В то время, когда ее встретил Перлз, она изучала психологию во Франкфуртском университете, и в 1932 году получила степень доктора наук. Она была прекрасно знакома и испытала влияние таких экзистенциальных теологов, как Мартин Бубер и Пауль Тиллих. Немало положений из гештальт-психологии, феноменологии и экзистенциализма попало в гештальт-терапию именно благодаря ей, но ее известность и авторитет не отличались широтой, ибо она весьма мало писала под своим именем (Rosenfeld, 1978).

Хотя Перлз и прошел подготовку в качестве психоаналитика, вскоре он оказался среди тех, кого раздражал догматизм классического психоанализа Фрейда. В нашем столетии 20-е, 30-е и 40-е годы были временем серьезного брожения и бунта против ньютонианского позитивизма. Эти явления нашли отражение в науке (например, теория поля Эйнштейна), театре и танце, теологии, искусстве, архитектуре и экзистенциализме. Дух времени, в котором жили Лора и Фриц, был пропитан феноменологически-экзистенциальным влиянием, которое позже стало составной частью гештальт-терапии (Kogan, 1976). Главными заимствованиями оказались признание роли ответственности и выбора человека в создании личной экзистенции, примат существования над сущностью и экзистенциальный диалог.

Гештальт-психология, обеспечившая Перлза организационными принципами, явилась интегрирующим основанием гештальт-терапии. Основным стало понятие гештальта, которым описывалась конфигурация или модель (pattern) совокупности частей целого. Гештальт-психологи утверждали, что организм исходно воспринимает целостную конфигурацию, а не ее фрагменты или частицы. Она обладает такими характеристиками, которые нельзя выявить или отследить, анализируя составляющие ее части. Например, восприятие является активным процессом, а не результатом стимуляции остающихся пассивными органов чувств. В гештальт-психологии считается, что все без исключения ситуации и явления обладают присущей им организацией. У организма появляется способность к точному восприятию только тогда, когда он использует присущую ему возможность непосредственного переживания здесь-и-сейчас. Поэтому задача феноменологического исследования и терапии и состоит в использовании этой способности для обогащения инсайтами той структуры, которая подвергается изучению. Поскольку люди в действительности воспринимают целостную конфигурацию (такой, какой она предстает перед ними), то актуальному осознаванию следует доверять намного больше, чем интерпретациям или догмам.

 

Начальный период

 

Книга Перлза "Эго, голод и агрессия" была написана в 1941-1942 годах.  Ее первая публикация в Южной Африке в 1946 году содержала подзаголовок "Пересмотр теории и метода Фрейда". Он был изменен на "Начала гештальт-терапии", когда эта книга вновь увидела свет в 1966 году. Сам же термин "гештальт-терапия" впервые был использован в качестве названия книги, написанной Фредериком Перлзом, Ральфом Хефферлином и Полом Гудменом (1951). Вскоре после ее появления был организован Нью-Йоркский Институт гештальт-терапии, первоначально располагавшийся в квартире Фрица и Лоры Перлзов в Нью-Йорке. Ее использовали для проведения семинаров, мастерских и групповых занятий. Среди тех, кто в то время учился у Перлза были Пол Вейс, Лотте Вейденфельд, Бак Истмен, Пол Гудмен, Изидор Фром, Эллиот Шапиро, Лео Челфен, Айрис Сангвильяно, Джеймс Симкин и Кеннет Фишер.

На протяжениии 50-х годов интенсивные обучающие группы и мастерские были проведены во многих городах США. Например, в 1954 году в Нью-Йорке была проведена показательная трехдневная мастерская для квалифицированных психологов перед тем, как состоялось собрание Американской  Психологической Ассоциации, посвященное гештальт-терапии. Аналогичные мастерские в то время состоялись в Кливленде, Майами и Лос Анжелесе. В 1955 году обучающая группа Кливленда организовала Кливлендский Гештальт Институт.

В 1960 году Фриц Перлз переехал на западное побережье США, где Симкин организовал для него мастерскую гештальт-терапии. Первые обучающие мастерские были организованы Уолтером Кемплером м Джеймсом Симкином в Эсаленском Институте летом 1964 года. Под руководством Перлза и Симкина они проводились до 1968 года. А после того, как Перлз уехал в Канаду, Симкин вместе с Ирмой Шеферд, Робертом Резником, Робертом Мартином, Джеком Даунингом и Джоном Энрайтом продолжали эту работу в Эсалене до 1970 года.

В ходе начального периода своего развития гештальт-терапия прокладывала путь многим понятиям, последовательно осваивавшимся практикой эклектической психотерапии. Возбуждение, возникающее в контакте терапевта и пациента, внимание к актуальным переживаниям, активное использование  эксперимента, акцент на происходящем здесь-и-сейчас, ответственность пациента за самого себя, принцип осознавания, уверенность в способности организма к саморегуляции, взаимозависимость человека и окружающей среды, принцип ассимиляции и другие понятия отличались новизной, будили энергию и часто шокировали консервативную академическую аудиторию. В то время практика психотерапии оказалась разделенной на два лагеря, один был представлен более старым традиционным подходом, базировавшимся на психоаналитической теории инстинктов, а другой - положениями, преимущественно проложившими себе дорогу благодаря гештальт-терапии. Это был период ее бурной экспансии, сопровождавшийся прояснением, интеграцией принципов и определением положений, отложенных на будущее. Например, гештальт-терапия дала зеленый свет использованию активного присутствия терапевта в отношениях, возникавших в контакте с пациентом, однако детально не исследовала составляющие исцеляющего диалогического присутствия.

 

 

 

Современное состояние

 

В настоящее время в мире насчитывается, по крайней мере, 62 Гештальт Института, и их число неуклонно продолжает расти. По всей видимости, в каждом крупном городе США существует как минимум один подобный институт.

При этом какой-либо национальной организации, обьединяющей гештальт-терапевтов, в США  нет. Как следствие, отсутствуют унифицированные стандарты для институтов, тренеров и лиц, проходящих обучение. В каждом из них существуют свои собственные критерии подготовки, отбора членов и т.д. Предпринимавшиеся в недавнем прошлом попытки организовать общенациональную конференцию для разработки единых тренерских стандартов оказались безуспешными. Поэтому согласованные стандарты, касающиеся составных частей адекватной гештальт-терапии и необходимых характеристик гештальт-терапевта, до сих пор отсутвуют. В силу этого задача тщательной оценки образовательной, клинической и тренерской подготовки людей, именующих себя гештальт-терапевтами или проводящих тренинги в этой области, возлагается на ее потребителей (см. Yontef, 1981a, 1981b).

Что касается периодических изданий, то "Гештальт-журнал", в основном, посвящен статьям по гештальт-терапии, "Гештальт-теория" публикует исследования по гештальт-психологии, а также избранные терапевтические работы. Библиографическая информация по гештальт-терапии содержится в обзорах Когана (1980), Розенфельда (1981) и Унсонга (1986).

Поскольку за прошедшее время в области гештальт-терапии накоплен определенный опыт работы, ранее существовавшие практические подходы подверглись изменениям. Например, на начальном этапе в практике гештальт-терапии часто подчеркивалась важность использования фрустрации, смешивалась самодостаточность и способность к самоподдержке и бытовало предубежденное (abrasive) отношение к пациенту, если он манипулировал терапевтом. Этот подход, в частности, способствовал усилению стыда у пациентов, страдавших от застенчивости. Поэтому появилась тенденция большей мягости в практике гештальт-терапии, широты непосредственной экспресии со стороны терапевта, сосредоточенности на диалоге, описании структуры характера (с заимствованием ряда психоаналитических формулировок) и использовании динамики группового процесса при все меньшем увлечении стереотипными техниками.

Таким образом, пациент, оказавшийся среди гештальт-терапевтов, исповедующих новые веяния, скорее всего, должен встретиться с вниманием к принятию самого себя, мягким поведением терапевта, большим доверием к феноменологии пациента и увеличением обьема работы с психодинамическими темами. Кроме того, растет внимание к групповому процессу, включающему отношения между членами группы, и снижается роль индивидуальной терапевтической работы, при которой группа, по сути остается пассивной. Отмечается и повышение интереса к значению теоретической инструкции, теоретическому изложению и, в целом, к работе с когнитивностью.

 

 

 

 

 

 

 

Личность

 

Теории личности

 

Экологическая взаимозависимость: поле "организм-окружающая среда"

 

Личность существует, отделяя себя от другого (того, чем она не является) или контактируя с ним. У границы есть две функции. Чтобы войти в адекватный контакт с миром человека, необходимо пойти на риск достижения и обнаружения его границ. Эффективная саморегуляция предполагает контакт, в котором человек обладает способностью к осознаванию нового в окружающей среде. Потенциально оно может оказаться питающим или ядовитым. Являющееся пищей усваивается, а остальное отвергается. Подобный характер контакта, дифференцированный в своей сущности, неизбежно ведет к личностному росту (Polster and Polster, 1973, c.101).

 

Ментальный метаболизм

 

В гештальт-терапии понятие метаболизма используется в качестве метафоры, описывающей психическое функционирование человека. Его рост возможен благодаря откусыванию куска подходящего размера  (будь-то пища, представления или отношения), его прожевыванию (обдумыванию) и обнаружению, является ли сьеденное пищей или ядом. Если проглоченное, оказывается питательной субстанцией, то организм усваивает ее, превращая в свою неотьемлемую часть. Если поглощенным является яд, то организм выплевывает (отвергает) его. Процесс роста обязательно предполагает наличие у людей желания доверять не только своему вкусу, но и суждению. Способность к распознаванию требует активного (осмысленного) восприятия внешних стимулов и дальнейшей их обработки  с учетом интероцептивных данных.

 

 

 

Регуляция границы

 

Граница между организмом и окружающей средой должна поддерживаться в состоянии проницаемости, чтобы происходил обмен, и в то же время быть достаточно прочной для сохранения автономии. Нельзя исключить, что в окружающей среде могут находиться яды, и их необходимо отсеять. Отношение к являющемуся питательным по своей природе также является различным в зависимости от доминирующих потребностей. Известно, что метаболические процессы управляются законами гомеостаза. В идеале, самая неотложная потребность питает организм энергией до тех пор, пока не будет удовлетворена или оттеснена более значимой потребностью. Процесс жизни, главным образом, состоит в движении потребностей вперед, удовлетворенных и подавленных, в достижении гомеостатического равновесия и новом движении к следующему мгновению и новой потребности.

 

 Нарушения границы контакта

 

Если граница между организмом и окружающей средой становится не ясной, полностью исчезает или утрачивает проницаемость, это приводит к нарушениям контакта, осознавания и отделения себя от другого (см. Perls, 1973; Polster and Polster, 1973). При адекватном функционировании границы у человека контакт чередуется с отделением, пребывание в контакте с окружающей средой -  с утратой внимания к ней. Граница контакта исчезает в полярно противоположных состояниях - конфлюэнции и изоляции. При конфлюэнции (слиянии) отделение и различение себя от другого становятся настолько не ясными, что граница утрачивается. При изоляции граница превращается в столь непроницаемую, что теряется сама способность контактировать, например, человек перестает осознавать важность других для себя.

 

Ретрофлексия представляет собой расщепленность личности,  внутреннее противостояние определенных частей личности ей как целому. Оно заменяет ей окружающую среду, например, человек делает себе то, что хотелось бы сделать другому или получить от него. Этот защитный механизм ведет к изоляции. Иллюзия самодостаточности, заменяющая человеку контакт с окружающей средой, является одним из примеров ретрофлексии. Хотя человеку свойственно иметь собственное дыхание и жевание, воздух и пища попадают к нему из окружающей среды. Формой ретрофлексии является также интроспекция, которая бывает как патологической, так и здоровой. Например, сопротивление потребности разгневаться может служить способом  совладания со средой, в которой присутствует опасность. В такой ситуации кусание собственной губы, в частности, может оказаться более функциональным действием, чем высказывание чего-то кусающего.

 

Посредством интроекции посторонний материал впитывается без какого-либо распознавания или усвоения. Проглоченное целиком создает "как бы" личность и формирует ригидный характер. Интроецированные ценности и поведение опутывают личность. Как и при других нарушениях границы контакта заглатывание целиком может быть здоровым или патологическим в зависимости от конкретных обстоятельств и степени осознавания. Например, студенты, слушающие лекционный курс, могут полностью осознавать то, что они делают, в частности, конспектируют и запоминают, и отрыгивать услышанное без полноценного "переваривания".

 

Проекция представляет собой проявление смешения себя и другого, возникающее из-за приписывания наличию вовне чего-то такого, что на самом деле является частью личности. Примером здоровой проекции может быть искусство.. Патологическая проекция порождается неосознаванием и непринятием ответственности за то, что проецируется.

 

Дефлексия является формой избегания контакта или осознавания путем ухода в сторону, например, если человек проявляет вежливость вместо прямоты суждений. Дефлексии можно достигнуть, не выражая прямо своего отношения или не принимая во внимание чего-либо. В последнем случае человек обычно чувствует себя "нетронутым" внешними событиями, а в предыдущем, его поведение становится не результативным, и он переживает, что никак не может получить желаемого. Дефлексия оказывается полезной, если на основе осознавания ситуации с ее помощью удовлетворяются определенные потребности (например, если температура ситуации нуждается в охлаждении). К другим примерам дефлексии относятся отведение взгляда в сторону, болтливость, неопределенность высказываний, рассуждения и разговоры о чем-то, а не с кем-то (Polster and Polster, 1973, c.89-92).

 

Организмическая саморегуляция

 

 Регуляция поведения человека или группы различается своими уровнями, а именно (а) организмическим, который основывается на возможно более полном и точном признании того, что есть и (б) "шуддистским" (от англ. should  - должен), базирующимся на произвольном навязвании того, что, по мнению некоего контролера, должно или, наоборот, не должно быть. Эти уровни относятся к интрапсихической организации, регуляции межличностных отношений и социальных групп.

 

"Существует только одна вещь, которая должна осуществлять контроль: ситуация.Если вы отдаете себе отчет по поводу ситуации, в которой пребываете, то вы в ней, а значит, дайте ей возможность контролировать ваши действия, только тогда вы научитесь справляться с жизнью"{F.Perls, 1976, c.33). В качестве иллюстрации  вышеизложенного Перлз приводил пример с вождением автомобиля. Вместо заранее запланированной программы: "Я должен ехать со скоростью 65 миль в час", человек, осознающий ситуацию, будет вести машину с различной скоростью ночью, в транспортной пробке, она будет зависеть от его усталости и т.д. Этим примером Перлз проясняет, что "дать возможность ситуации контролировать" означает регуляцию путем осознавания текущего контекста с учетом потребностей человека, а не в соответствии с предположениями о том, что "должно" произойти.

При организмической саморегуляции процессы выбора и познания происходят  холистическим образом и характеризуются естественной интеграцией телесных и душевных проявлений, мыслей и чувств,  спонтанности и преднамеренности. В ходе шуддистской регуляции правит бал когнитивность  в отсутствии чувств (felt) и холистического смысла.

Является очевидным, что все составляющие, имеющие отношение к регуляции границы контакта, не могут быть полностью осознаны. Большинство взаимодействий (transactions) совершаются автоматически, привычными способами и с минимальным осознаванием. Необходимое требование организмической саморегуляции состоит в том, чтобы привычное стало полностью осознаваемым. Если осознавание не возникает, как это требуется, и/или не стимулирует должную жизненную активность, то психотерапия становится методом повышения осознавания, совершения осмысленного выбора и приобретения ответственности.

 

Осознавание

 

Осознавание и диалог являются двумя главными терапевтическими инструментами в гештальт-терапии. Осознавание представляет собой форму переживания, которую, не очень четко, можно определить как бытие в соприкосновении со своим собственным существованием, с тем, что есть.

Лора Перлз констатирует: "Гештальт-терапия представляет собой континуум осознавания, свободно текущее формирование гештальтов, в котором наибольшим значением и интересом для организма, межличностных отношений, социальной группы или общества становится гештальт, выступающий на передний план, где он может быть полностью пережит и освоен (признан, проработан, рассортирован, изменен, отдан в распроряжение и т.д.), а затем исчезающий в фоне (подвергающийся забыванию, ассимиляции или интеграции), оставляя его свободным для следующего гештальта" (1973, c.2).

 

Полноценное осознавание является процессом пребывания в напряженном контакте с наиболее важными событиями в поле "индивидуум-окружающая среда", характеризующимся сенсомоторной, эмоциональной, когнитивной и энергетической поддержкой. Инсайт в качестве формы осознавания представляет собой немедленное постижение очевидного единства в корне отличных, несопоставимых друг с другом частей поля. Осознанный контакт создает новую, осмысленную целостность и таким образом несет в себе интеграцию существующей проблемы.

Эффективное осознавание основано и черпает энергию из актуальной, доминирующей потребности организма. Оно включает не только знание о себе, но и непосредственное осознание текущей ситуации и то, каким образом явлена в ней личность. Любое отрицание ситуации, ее запросов или потребностей человека и выбранного им решения нарушают осознавание. Осмысленное осознавание касается бытия личности в мире, диалога с миром и  осознавания Другого -- это ни в коем случае ни сосредоточенная на себе интроспекция. Осознавание сопровождается освоением, т.е. процессом познания того, что человек контролирует, выбирает и принятия ответственности за свое поведение и чувства. Без освоения личность, хотя и может проявлять проницательность в отношении своего опыта и жизненного пространства, но не осознает, какой силой он или она обладают, а какой нет. Осознавание содержит когнитивные, сенсорные и аффективные компоненты. Человек, который словесно признает свою ситуацию, знает о ней, реагирует  и чувствует, откликаясь на нее, но на самом деле не видит ее целиком, не находится во всей полноте осознавания и контакта. Человек  осознающий знает, что он делает, как он это делает, какими обладает альтернативами, и что именно он выбирает, чтобы быть тем, кем он есть.

Акт осознавания всегда происходит здесь-и-сейчас, хотя содержание осознаваемого может быть весьма далеким. Процесс припоминания происходит сейчас; однако воспоминания могут к настоящему  не относиться. Если ситуация требует осознавания прошлого или предвосхищения будущего, то эффективное осознавание принимает эти возможности во внимание. Например:

 

Пациент: [Смотрит более напряженно, чем обычно] Я не знаю над чем работать.

Терапевт: Что вы осознаете в данный момент?

П: Я рад видеть вас, но вместе с тем не могу не думать о вечерней встрече с моей начальницей. Весь день я напряженно репетировал и готовился к ней, стараясь как-то поддержать себя, пока длится это ожидание.

Т: В чем вы нуждаетесь сию минуту?

П: Я думал о том, чтобы посадить ее на пустой стул и поговорить с ней. Но сейчас я настолько напряжен, что скорее хотел бы сделать что-то более материальное. Мне нужно подвигаться, подышать, пошуметь.

 Т: [Смотрит на пациента, но сохраняет молчание].

П: Хм, так это как мне захочется? [Пауза. Пациент встает и начинает потягиваться и зевать. Движения и звуки становятся более энергичными. Через несколько минут он садится, и его взгляд становится более мягким и живым] Ну вот, теперь я готов.

Т: Вы выглядите гораздо живее.

П: Сейчас я готов поисследовать, что сделало меня столь зажатым в отношении сегодняшнего вечера.

 

Отвержение себя и полноценное осознавание являются взаимоисключающими феноменами. Отвержение себя означает разрушение осознавания, поскольку оно отрицает то, кем человек есть. Одновременно оно является смешением того, кто "Я есть" и самообмана, позицией вероломного, нечестного отношения ("bad faith"} к себе, которая, тем не менее, с очевидностью признается (Sartre, 1966). Говоря "Я есть" так, будто это является наблюдением стороннего человека, или будто "Я" не было выбрано им самим, или без понимания, каким образом он творит и увековечивает "Я есть", человек вместо просветленного осознавания совершает что-то нечестное и недопустимое.

 

Ответственность

 

В соответствии с представлениями гештальт-терапии люди являются ответственными (способными к ответу); и это означает, что они представляют собой основных действующих лиц, определяющих свое поведение. Когда люди смешивают ответственность с обвинением и долженствованием, то они подавляют себя и манипулируют собой; "стараются" избежать интеграции и не стать спонтанными. В этих случаях они игнорируют свои истинные потребности, нужды, естественные реакции на происходящее в окружающей среде и выбор в конкретной ситуации. Соответственно, они чрезмерно подчиняются или, наоборот, восстают против долженствований.

 Гештальт-терапевты верят в важность четкого отделения того, что человек выбирает сам, и что ему дается. Люди являются ответственными за то, что они решили предпринять. Например, они несут ответственность за свои действия, которые совершают в окружающей среде. Попытки же обвинить внешние силы (например, наследственность или родителей) в том, что человек выбрал сам, представляют собой ничто иное, как самообман. К его разновиднсстям относится и типичная реакция стыда, возникающая из-за принятия ответственности за то, чего на самом деле человек не выбирал.

Человек является ответственными за свой нравственный выбор. Гештальт-терапия помогает пациентам открыть вещи, которые в соответствии с их выбором и ценностями являются моральными. Ни в коем случае не защищая принцип  "все сгодится" ("anything goes"),  гештальт-терапия возлагает самые серьезные обязательства на каждого человека в процессе выбора и осознания ценностей.

Разнообразие положений

 

В начале теория личности в гештальт-терапии развивалась в отрыве от клинического опыта. Внимание уделялось лишь тем ее разделам, которые помогали решению конкретных терапевтических задач, а не теории личности в целом. Поэтому большинство исходных теоретических построений в гештальт-терапии были скорее производными теории поля, чем генетическими, феноменологическими или концептуальными.

Хотя гештальт-терапия, прежде всего, является феноменологической системой, ей также приходится иметь дело с бессознательным, с теми явлениями, которые не осознаются, когда требуется. В гештальт-терапии осознавание понимается как пребывание в контакте, а не-осознавание - как нахождение вне его. Не-осознавание может порождаться разнообразными причинами, например, заведомым знанием о природе вещей и их предназначении, вытеснением,  определенной когнитивной системой, особенностями характера или стилем жизни. Симкин (1976) сравнивал личность с плавающим мячом - в любой момент времени видна только его часть, а остальная погружена в воду. Не-осознавание становится результатом того, что организм не соприкасается с окружающей средой, а оказывается почти утонувшим в своем  внутреннем окружении или фантазиях, или не контактирует с явлениями внутренней жизни из-за сосредоточенности на внешних обстоятельствах.

 

Гештальт-теория - теория изменений

 

В процессе воспитания дети проглатывают целиком (интроецируют) представления и поступки значимых людей. Это ведет к возникновению навязанной, а не совместимой с нуждами организма системы моральных ценностей. Повзрослев, люди нередко испытывают вину, если поступают в соответствии со своими потребностями, которые противоречат  долженствованиям. Некоторые из них тратят чудовищную энергию, чтобы постоянно поддерживать раскол между долженствованием и потребностью, поскольку устранение этого противоречия связано с признанием того, что их личная мораль представляет собой противоположность интроецированным принципам. Долженствования превращаются в настоящих саботажников, и чем человек больше толкает себя к тому, чтобы быть тем, кем он на самом деле не является, тем сильнее становится сопротивление, и не происходит никаких перемен.

 Арнольд Бейссер, известный гештальт-терапевт, работавший в Институте Гештальт-терапии в Лос Анжелесе, создал парадоксальную теорию изменений, сущность которой состоит в том, что изменение возникает не в результате "вынужденной попытки другого человека или самого индивидуума изменить себя", оно появляется, если личность в определенный момент времени приложит усилия к тому, чтобы быть "тем, кем она есть", "полностью пребывать в своем актуальном положении" (1970, с.70). Поэтому, если терапевт отказывается от своей роли носителя изменений, то они происходят у пациента регулярно и осознанно.

В соответствии с взглядом гештальт-терапии осознавание (включающее овладение, выбор и ответственность) и контакт ведут к естественному и спонтанному изменению. Любое насильственное изменение скорее является попыткой  актуализировать образ, а не личность. Рост организма возможен только в том случае, если человек осознанно принимает себя и свое право на жизнь в  существующей реальности. Обычно форсированные вмешательства задерживают этот процесс.

Одним из ведущих положений гештальт-психологии принципом прегнантности (Prognanz) утверждается, что полю в силу его имманентных свойств присуще формировать себя в направлении оптимального (прегнантного) гештальта. И гештальт-терапевты, в свою очередь, полагают, что человек обладает врожденным стремлением к здоровью. Тенденция к "хорошей" форме с очевидностью обнаруживается в природе, а он представляет ее неотьемлемую часть. Осознавание очевидного, континуум осознавания  является тем компасом, который по желанию может использоваться человеком для прокладывания пути спонтанному стремлению быть здоровым. 

 

Дифференциация поля: полярности против дихотомий

 

Дихотомия представляет собой расщепление, в результате которого поле перестает быть целостностью, состоящей из отличающихся, но сцепленных частей, и превращается в набор конкурирующих (и/или) чуждых друг другу сил (смыслов). Например, дихотомическое мышление драматическим образом влияет на организмическую саморегуляцию.Оно характеризуется склонностью быть нетерпимым к разнообразию, свойственному людям, и парадоксальности истин,  свойственной жизни конкретного человека.

Что касается организмической саморегуляции, то она ведет к интеграции частей друг с другом  и далее  в нечто целостное, обьемлющее собой части. Как правило, поле состоит из полярностей: противоположных частей, которые комплементарны или развивают друг друга. Прототипической моделью, теоретически описывающей дифференцированый характер поля, может служить электрическое поле с отрицательным и положительным полюсами. Положение о полярностях рассматривает противоположности в качестве неотьемлемых частей целого, подобно инь и янь.

Взгляд на поле как на сочетание полярностей обусловливает необходимость принятия и интеграции различий. Отсутствие подлинной интеграции приводит к различным видам раздвоенности, таким, как тело-душа, внутреннее-внешнее, инфантильное-зрелое, биологическое-культуральное и бессознательное-сознательное. Интеграция частей в новую целостность, в которой появляется их дифференцированное единство, может быть достигнута посредством диалога. С его помощью через интеграцию в дифференцированную на естественные полярности целостность возможно устранить дихотомии между Я-идеальным и Я-нуждающимся, размышлением и побуждением, а также социальными требованиями и личными нуждами (Perls, 1947).

 

Определение здоровья I: Хороший гештальт как полярнсть

 

В случае хорошего гештальта перцептивное поле предстает ясно организованным и имеющим хорошую форму. Фигура, обладающая хорошей формой, четко выступает на более широком и менее различимом фоне. Отношения, возникающие между тем, что выходит на передний план (фигурой), и контекстом (фоном), являются очень важными. Если формируется хороший гештальт, то они отличаются ясностью. Хороший гештальт и представляет собой определение здоровья, свободное от какого бы то ни было конкретного содержания.

Если личность является здоровой, то изменение фигуры определяется насущной необходимостью, это означает, что она заменяется другой, если потребность удовлетворена или вытеснена иной, более неотложной. Здоровое исчезновение фигуры не происходит слишком быстро, предотвращая получения удовлетворения (как в случае истерии), и не настолько медленно, что новым фигурам не находится места, чтобы возобладать на организмическом уровне (например, при компульсивности). Если фигура и фон отщепляются друг от друга, то человек остается наедине с фигурой без всякого контекста, или фон оказывается лишенным какого-либо фокуса (F.Perls et al., 1951). Если человек здоров, то осознавание точно определяет доминирующую потребность целостного поля, которая является функцией внешних факторов (физической структуры поля, политической активности, природных влияний и т.п.) и внутренних влияний (голода, жажды, интереса, прошлого опыта и т.д.).

 

Определение здоровья II: Полярность творческого приспособления

 

В гештальт-терапии понятие здоровья включает творческое приспособление. Психотерапия, которая помогает пациентам лишь приспособиться, порождает конформность и стереотипность поведения. Психотерапия, ведущая к навязыванию человека миру и не принимающая во внимание других, может породить патологический нарциссизм и изолированную, отрицающую мир самореализацию. Личность, взаимодействие которой носит творческий характер, принимает ответственность за поддержание экологического баланса между собой и внешним окружением.

Таков теоретический контекст (F.Perls et al., 1951),  в котором оказываются полностью учтенными даже некоторые, казалось бы, индивидуалистические или  анархические положения гештальт-терапии. Его главный постулат состоит в том, что человек и окружающая среда образуют полярность. Выбор, который предстоит ему, делается не между индивидуумом и обществом, а между организмической и навязанной регуляцией.

Сопротивление является частью полярности, состоящей из побуждения и противостояния ему. Расматриваемое с точки зрения дихотомии, оно часто считается чем-то "плохим" и в подобном контексте оказывается ничем иным, как следованием своим, а не терапевтическим установкам. Рассмотренное же под углом полярности, сопротивление предстает в качестве интегральной части здорового функционирования, как характеристики, которые противостоят изменениям.

Гештальт-терапевты  работают как с сознательными процессами, так и сопротивлением. Многие из них однако из-за связанного с дихотомической точкой зрения уничижительного значения избегают употреблять слово сопротивление, которое, в соответствии с этим представлением, вызывает отчаянную битву между терапевтом и пациентом, а не создает конфликт внутри пациента, нуждающийся в интеграции в гармоничную в своей дифференциации личность.

 

Тупик

 

Тупик является ситуацией, при которой внешняя поддержка уже не поступает, а личность еще полагает, что не может поддержать себя. Последнее возникает, по большей части, из-за того, что энергия личности остается разделенной и одновременно тратится на побуждение и сопротивление. Наиболее частым, привычным способом совладания с этим разделением становится манипулирование другими.

Если говорить о личности, использующей организмическую саморегуляцию, то она осознает ответственность за то, что совершает для себя или других людей. Естественно, в процессе жизни человек обменивается с окружающей средой, но основная поддержка для регуляции его существования исходит изнутри. Если индивидуум не сознает своих внутренних ресурсов, то внешняя поддержка становится суррогатом самоподдержки, а не одним из источников, питающих личность..

В большинстве систем психотерапии состояние тупика предпочитают обходить стороной, например, за счет активного использования поддержки терапевта, если пациент считает эту свою способность к  недостаточной. В гештальт-терапии пациенты оказываются в состоянии преодолеть тупик  в процессе заботливого и любящего контакта, однако без совершения работы за них, их спасения или обращения с ними, как с детьми.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Психотерапия

 

Теория психотерапии

 

Цель психотерапии

 

С точки зрения гештальт-терапии единственной  целью психотерапии является осознавание. Она состоит в расширении осознавания определенной области бытия, а также увеличении возможностей пациента автоматически при необходимости использовать навыки осознавания. Если основоположники гештальт-терапии считали его содержанием, то более поздние последователи видят в нем процесс. Однако и в качестве содержания, и процесса осознавание по мере продолжения терапии способствует углублению уровня лечебного воздействия. Оно включает в себя осведомленность об окружающей среде, ответственность за осуществляемый выбор, знание о себе, принятие своей личности и способность к контакту.

Обычно, на начальном этапе терапии пациенты главным образом озабочены разрешением своих насущных проблем. Поэтому задачей гештальт-терапевта становится прояснение, каким образом они поддерживают себя, справляясь с этими ситуациями. Посредством усиления саморегуляции и самоподдержки гештальт-терапия способствует разрешению пациентом проблем. По мере продолжения терапии оба ее участника начинают больше внимания уделять общим проблемам личности. На завершающем этапе успешного курса терапии львиная доля работы уже направляется самим пациентом, и он оказывается способным интегрировать решение проблемных ситуаций, личностные проблемы, отношения с терапевтом и способы, используемые им для осознавания.

Гештальт-терапия оказывается наиболее полезной для пациентов, открытых для работы над самоосознаванием и стремящихся к естественному доминированию этого процесса в их жизни. Хотя некоторые люди и утверждают, что заинтересованы в корне изменить свое поведение, тем не менее большинство прибегают к психотерапии, чтобы снизить имеющийся дискомфорт. Поводом для лечения может стать преувеличение недомогания, особенности дискомфортных проявлений или неудовлетворенность отношениями. При этом пациенты зачастую ожидают, что облегчение наступит от действий терапевта, а не вследствие собственных усилий.

Наиболее показанной психотерапия является для тех пациентов, у которых тревога, депрессия и т.п. возникают по причине отвержения себя, отчуждения  частей личности или самообмана. Если говорить кратко, то люди, не представляющие себе, как можно и дальше содействовать своему несчастью, являются самыми подходящими кандидатами для терапии, ибо открыты для работы над осознаванием, в особенности, осознаванием саморегуляции. Гештальт-терапия особенно подходит тем людям, кто интеллектуально неплохо осведомлен о себе, однако не растет как личность.

Те же, кто жаждут лишь облегчения симптома без совершения работы осознавания, скорее являются кандидатами для модификации поведения, медикаментозного лечения, терапии биологической обратной связью и т.п. Непосредственность методов гештальт-терапии облегчает возможность совершения пациентом выбора о ее приемлемости уже в начале терапевтической работы. Однако трудности, с которыми некоторые из них сталкиваются при вступлении в контакт или работе над осознаванием, не следует автоматически толковать как отсутствие желания работать. Уважение, с которым гештальт-терапевт относится  к личности в целом, помогает ему содействовать, чтобы пациенту стало ясным различие между "не могу"  и "не буду", чтобы он он смог понять, каким образом внутренние барьеры или сопротивление, в числе которых важное место занимают прошлые знания, тревога, стыд или сенситивность к ударам по нарциссизму, тормозят работу осознавания.

 

Никаких "должен"

 

 В гештальт-терапии не существует никаких "должен". Гораздо более других ценностей она почитает автономию и способность пациента к самоопределению. А эти качества связаны не с долженствованием, а предпочтением (выбором). Правило отсутствия долженствований имеет верховенство перед терапевтическими целями и возлагает на пациента ответственность и санкции за его поведение (естественно, пока пациент проходит курс гештальт-терапии, приказы и требования общества временно не принимаются в расчет).

 

Как осуществляется терапия?

 

По своей сути гештальт-терапия скорее является исследованием, чем непосредственной модификацией поведения. Ее цель состоит в личностном росте и повышении осознанности человека. Вместо того, чтобы сохранять дистанцию и интерпретировать, гештальт-терапевт идет навстречу пациенту и направляет  активную работу его осознавания. Это достигается с помощью его активного присутствия, которое является живительным и возбуждающим (следовательно, теплым), честным и непосредственным. У пациентов есть реальная возможность увидеть, услышать и им могут сказать, как воспринимаются их переживания, что наблюдает, как чувствует себя терапевт, и что ему нравится как человеку. Личностный рост вытекает только из непосредственного контакта между реальными людьми. О том, как его воспринимают, и насколько ограниченным является  процесс осознавания, пациент, в основном, узнает не из обсуждения проблемы, а из того, чем оба участника являются привлекательными друг для друга.

Степень активного присутствия колеблется от простой включенности и эмпатии до экспериментирования, вытекающего, главным образом, из феноменологии терапевта, пока он находится в контакте с пациентом. По отношению к непосредственным переживаниям обоих участников диалога все остальное оказывается вторичным

Обычным для гештальт-терапевтического подхода является облегчение  исследования путем усиления внимания на том, что продолжает происходить с пациентом после окончания сессии и в отсутствии терапевта. Его часто оставляют в состоянии незавершенности, но задумавшегося, готового к действиям (opened up) и снабженного определенным заданием. Этот подход напоминает приготовление жаркого, которое продолжает доходить, будучи снятым с печи. Он же частично обьясняет, каким образом гештальт-терапия может быть столь интенсивной, несмотря на малое количество сессий в неделю. Можно сказать, что мы налаживаем сотрудничество с личностным ростом пациента, который продолжается без нас; а при необходимости инициируем его. Мы предоставляем ту степень фасилитации, которая способствует, чтобы изменения осуществлялись самим пациентом. Мы скорее поошряем личностный рост, чем стремимся завершить терапевтический процесс.

Перлз полагал, что конечной целью психотерапии является достижение "такого количества интеграции, которое способствует ее собственному дальнейшему развитию" (1948). Примером такой фасилитации является аналогия с  небольшим отверстием, сделанным в сугробе. Лишь только начинается таяние, основа, бывшая поначалу маленькой дыркой, увеличивается сама по себе.

И это естественно, что в случае успешной терапии достигается интеграция. Она требует от пациента отождествления со всеми витальными функциями -- а  не только с отдельными представлениями, эмоциями и действиями.  Любое их отвержение ведет к отчуждению.А повторное овладение ими позволяет личности стать целостной. В ходе терапии пациенту следует осознать  ранее отчужденные части личности, попробовать на вкус, вникнуть в них  и ассимилировать, если они являются эго-синтонными, или отвергнуть, если они оказываются эго-чуждыми. Симкин (1968) использовал сравнение с тортом, поощряя пациентов вновь овладеть частями  личности, которые они считали вредоносными или, иными словами, неприемлемыми: хотя масло, мука и пудра могут сами по себе быть безвкусными, тем не менее они незаменимы для успешного приготовления целого торта.

 

Отношения Я-Ты 

 

Подобно любой другой  психотерапевтической системе, гештальт-терапия фокусируется на пациенте. Однако отношения, которые она формирует, являются горизонтальными и отличаются от традиционных подходов. Ее участники говорят на одном и том же языке, языке  настоящей сосредоточенности (centeredness),  подчеркивающей непосредственность переживаний терапевта и пациента. И те, и другие демонстрируют свое полное присутствие.

С самого начала гештальт-терапия акцентировала внимание на переживаниях пациента и на наблюдении терапевта за тем, чего он не осознает. Этот подход позволяет пациенту действовать как равному партнеру, имеющему полный доступ к данным своего опыта, и он может непосредственно переживать изнутри то, что наблюдается терапевтом извне. В системе интерпретативной терапии пациент является дилетантом и не обладает необходимым теоретическим базисом для интерпретаций. Она предполагает, что наиболее важные для терапии данные являются бессознательными и не переживаются.

Важным аспектом отношений в гештальт-терапии является вопрос об ответственности. В ней подчеркивается, что ее несут оба участника. Если терапевт считает себя ответственным за пациента, то первый, как бы на основе тайного обоюдного сговора, поддерживает у второго без-ответственность, и в результате из-за установки, что пациент не в состоянии поддерживать и регулировать себя, лишь усиливает потребность в манипуляции. Однако, быть только остветственными за самих себя для терапевта и пациента недостаточно -- между ними существует союз (alliance), который следует внимательно, постоянно и компетентно оберегать.

Ответственность терапевтов распространяется на качество и количество своего присутствия, знания о себе и пациенте, поддержание открытой позы, а также  на ясность и приемлемость процесса осознавания и контакта для пациента. Они являются ответственными за последствия своего поведения, установление и поддержание терапевтической атмосферы.

 

Осознавание что и как

 

В гештальт-терапии постоянно присутствует тщательное подчеркивание того, что делает пациент, и как он это совершает.   

С чем он сталкивается?  Каким образом делает выбор?  Поддерживает ли себя или сопротивляется? Инструментом для ответа на эти вопросы становится непосредственный опыт, в ходе терапии его пределы постоянно расширяются  посредством продолжения более глубокого и систематического сосредоточения. Техники гештальт-терапии представляют собой задачи, предназначенные для получения непосредственного опыта. Они являются средствами его расширения. Их не создали для того, чтобы куда-то вести  пациента, изменять его чувства, воссоздавать  или способствовать катарсису.

 

Здесь и сейчас

 

В феноменологической терапии "сейчас" начинается с осознавания пациентом актуальной ситуации. С первого момента происходящее в сеансе имеет непосредственное отношение к тому, что он переживает сейчас, а не связано, например, с его детством. Осознавание происходит сейчас.Разумеется, предметом текущего осознавания могут быть события прошлого (например, воспоминания), однако этот процесс происходит сейчас.

Сейчас я могу находится в контакте с окружающим миром, или сейчас я могу контактировать с воспоминаниями или ожиданиями. Если осознавание, воспоминание или предвосхищение не осуществляются в настоящем, то это относится к разряду нарушений. Настоящее является вечно двигающимся (еver-moving) переходом между прошлым и будущим. Пациенты часто не осознают своего актуального поведения. В ряде случаев они живут в настоящем так, как если бы не имели прошлого. Большинство живет в будущем, будто бы оно существует сейчас. Все эти явления относятся к расстройствам осознавания времени.

"Сейчас" относится к настоящему моменту. Если пациенты в ходе часа терапии ссылаются на события своей жизни, оставаясь вне или до этого часа, то  это происходит не-сейчас. В гештальт-терапии более, чем в какой-либо другой системе, мы ориентируемся на то, что происходит сейчас. Переживания нескольких прошлых минут, дней, лет или десятилетий являются важными только потому, что с ними имеют дело в настоящем. Мы стремимся продвинуться от разговоров о событиях к непосредственному их переживанию. Например, беседа с человеком, который физически отсутствует в настоящем, лучше мобилизует непосредственное переживание чувств пациентом, чем разговор с ним об этом человеке   

В гештальт-терапии такие методологические принципы как Я и Ты, что и как, здесь и сейчас часто используются в работе с характерологической и отногенетической психодинамикой.

Например, пациентка, женщина 30 лет, проходит терапию в группе и  находится на ее средней фазе. Она утверждает, что сильно злится на одного из мужчин в группе. Одним из узаконенных и часто используемых гештальт-подходов является "Скажи это ему". Вместо него терапевт использует другой маневр:

 

T: Это звучит так, как будто вы не просто злитесь, а испытываете нечто большее.

П: [смотрит с интересом]

Т: Это звучит и выглядит так, будто вы взбешены.

П: Да, это так, мне бы хотелось убить его.

Т: Мне кажется, вы чувствуете бессилие.

П: Да, это так.

Т: Бессилие часто сопровождается яростью. Перед чем вы бессильны?

П: Я не могу заставить его признать меня.

Т: [наблюдения терапевта о ее прошлых встречах с этим мужчиной согласуются с этим утверждением] и вы не можете принять это.

П: Нет.

Т: И сила вашей ярости сейчас такова, что, кажется, несравненно большей, чем того требует ситуация.

П: [кивает головой и останавливается]

Т: Что вы чувствуете сейчас?

П: Большинство мужчин в моей жизни были такими.

Т: Как ваш отец? [этот вопрос вытекает из предшествовавшей работы с пациенткой, и не является хлопком в темноте. Работа продолжается в направлении повторного переживания нарцистической травмы, нанесенной отцом, который  в отношении к ней никогда не проявлял  отзывчивости]

 

Процесс терапии

 

В гештальт-терапии, как свидетельствует практика, применяется гораздо больший набор стилей и модальностей по сравнению с другими системами. Они используются в индивидуальной терапии, работе с группами,  при проведении мастер-классов, терапии супружеских пар, семей и работе с детьми. Они находят применение в условиях поликлиник, служб помощи семье, больниц, частной практики, центров личностного роста и т.п. В каждой модальности стили существенным образом различаются целым рядом параметров: уровнем , типом структурированности; количеством и качеством используемых техник; частотой сессий; принужденностью (abrasiveness)- свободой отношений; преимущественным вниманием к работе с  телом, чувствами или межличностным взаимодействием; пониманием значимости и работой с психодинамическими темами; степенью личностной включенности и т.д.

В основе всех стилей и модальностей гештальт-терапии лежат уже обсуждавшиеся базовые принципы, а именно: сосредоточение на непосредственных переживаниях и опытном исследовании (феноменология), использование непосредственного контакта и личного присутствия (диалогический экзистенциализм), такие положения теории поля, как что и как и здесь и сейчас. Терапевтические интервенции осуществляются с учетом этих параметров, в соответствии с контекстом, а также личностными особенностями терапевта и клиента.

 

Сердцевиной методологии является сосредоточение внимания на различии между "работой" и другими видами деятельности, особенно, "разговорами о". В гештальте понятие работы имеет два смысла.

 Первый относится к обдуманному, взвешенному, основанному на продуманном волеизьявленнии и дисциплинированному обязательству использовать сосредоточенное на феноменологии осознавание для расширения горизонтов и прояснения жизни человека. Когда он продвигается от разговора о проблеме или поверхностного общения с кем-то к исследованию, что он делает в настоящем, особенно осознавая, как он становится осознающим, то это означает, что он работает в настоящем.

Второй смысл  касается группы и означает сосредоточение внимания на том, что происходит с терапевтом и/или группой.

Различия в используемых техниках не представляются существенными, несомненно, более важными являются качество и тип терапевтического контакта, также соответствие подходов и интервенций терапевта потребностям  пациента. Техники остаются всего лишь техниками: методология в целом, терапевтические отношения и подходы составляют жизненно важные аспекты терапии.

Тем не менее, обсуждение некоторых техник или тактических приемов работы может пролить свет на методологию работы в целом. Сами же по себе, они только иллюстрируют возможности, которые вполне достижимы.

 

Техники сосредоточения пациента

 

Все техники сосредоточения пациента вытекают из вопроса: "Что вы чувствуете (переживаете, осознаете) сейчас?" и инструкции: "Позвольте себе этот опыт и посмотрите, что вы начинаете осознавать в нем или узнаете из него". Многие интервенции являются столь же простыми, как и вопрос о том, что пациент осознает, или в более конкретной форме: "Что вы чувствуете сейчас?" или  "О чем вы думаете в данный момент?".

"Побудьте с этим". Это часто используемая техника, которая побуждает пациента рассказать о том, что осознается с помощью инструкций:"Останьтесь с этим на какое-то время" или "Почувствуйте это".

Техника "Побудьте с этим" поощряет его к продлению переживания, о котором он рассказывает и развивает способность пациента к углубленной работе над чувствами до ощущения завершенности. Например:

 

П: [смотрит с печалью]

Т: Что вы сейчас осознаете?

П: Я опечален.

Т: Побудьте с этим.

П: [на глазах появляются слезы. Затем пациент сжимается, смотрит в сторону, и его взгляд  становится задумчивым]

Т: Я вижу, вы весь напряглись?

П: Я не хочу оставаться наедине с печалью.

Т: Быть с ней, не означает желать ее. Озвучьте то, что вы не хотите ее. [эта интервенция скорее всего приведет к осознаванию, которое расплавит сопротивление пациента. Возможно, он ответит: "Я не буду плакать здесь -- Я не верю вам", или "Мне стыдно", или "Я  злюсь, что не могу даже допустить, что потерял ее "]

Включенность. С помошью этой техники пациента просят превратить свои чувства или мысли в действия. Например, терапевт может поощрить пациента "сказать это лично" (если человек присутствует) или использовать форму ролевой игры (такую, как разговор с пустым стулом, если адресат отсутствует). Предложение о том, чтобы "Проговорить это" является другим примером. Пациента, который вот-вот заплачет, можно попросить "сказать об этом словами".  В гештальт-терапии включенность используется как способ усиления осознавания,  не  является формой катарсиса и не считается панацеей

Преувеличение представляет собой особую форму включенности. Пациента просят усилить определенное чувство, мысль, движение и т.д., чтобы вызвать у него их более интенсивное (albeit) переживание, воспроизведенное в действительности или воображении. Включенность в движения, звуковую активность, искусство, поэзию и т.д. может стимулировать творческие возможности, а также быть средством терапии. Например,мужчину, рассказавшего о своей матери без выражения каких-либо особых эмоций, просят описать ее. Затем из описания возникает предложение подвигаться как она. По мере того, как им воспроизводится ее поза и телодвижения, начинают появляться весьма интенсивные чувства и переживания.

 

Направленные фантазии

 

Иногда пациент может получить более продуктивный опыт здесь-и-сейчас посредством визуализации, а не включенности:

 

П: Вчера вечером я навестил свою подругу. Не знаю, как это случилось, но я оказался импотентом.[далее пациент, в основном, рассказывает о деталях и некоторых обстоятельствах встречи]

Т: Закройте глаза. Представьте себе, что сейчас вчерашний вечер, и вы находитесь вместе со своей подругой. Расскажите своими словами, как можете, о том, что вы переживаете мгновение за мгновением.

 

П: Я сижу на кушетке. Моя подруга сидит рядом, и я чувствую, что начинаю возбуждаться. Но затем вдруг обмякаю.

Т: Давайте вернемся к этому снова, но чуть в более медленном темпе и с большими деталями. Будьте чувствительны к каждому впечатлению, идущему от мыслей и чувств.

П: Я сижу на кушетке. Она подходит ко мне и садится рядом. Потом прикасается к моей шее. Мне становится очень тепло, я чувствую нежность и начинаю возбуждаться -- и, вы знаете, очень сильно. Она ласкает мои руки, мне это очень нравится. [останавливается, выглядит изумленным] Затем у меня возникает мысль, что прошедший день был очень напряженным, и, по-видимому, завтра мне не удастся выспаться и встать вовремя.

Таким образом у пациента начинается осознавание, как он вызывает у себя тревогу и импотенцию. Его воображение воссоздает событие, уже происшедшее в действительности, и это помогает войти с ним в более тесный контакт. Фантазия могла бы касаться ожидаемого события, метафорического поступка и т.п.

В другом случае, пациентку, работавшую со стыдом и отвержением себя, попросили вообразить мать, которая говорит или всем своим видом подразумевает: "Я люблю тебя именно такой, какая ты есть". Как только фантазия стала насыщаться деталями, она сразу обратила внимание на свои переживания. Воображение помогло ей осознать, что означает, прежде всего, для нее самой, быть любящей матерью и послужило мостиком для интеграции переживаний, связанных с адекватным родительством. Воображение можно использовать в медидативных упражнениях для работы между терапевтическими сессиями. Оно неплохо актуализирует переживания, связанные с оставленностью, утратой и плохим родительским отношением.

 

Раскрепощающие  и интегрирующие  техники. Пациент часто оказывается настолько закованным узами стереотипного мышления, что не позволяет себе осознать альтернативные возможности. Эти узы порождаются не только традиционными механизмами психологической защиты типа отрицания и вытеснения, но и культуральными и иными преобретенными влияниями, сказывающимися на стереотипности мышления. Например, одна из техник состоит в просьбе к пациенту представить себе противоположность чего-либо, будто бы она существовала в реальности.

Интегрирующие техники позволяют воссоединить процессы, которые обычно (в реальной жизни) не сочетаются или активно отщепляются друг от друга. Пациента можно попросить описать словами некий наполненный отрицательными переживаниями процесс, например, напряженность, плач или судорожные подергивания. Или, если пациент рассказывает о своем переживании, например, определенной эмоции, можно попросить поместить ее где-нибудь в своем теле. Еще одним примером является предложение выразить позитивные и негативные чувства в отношении одного и того же человека.

 

Телесные техники. Они включают любую технику, которая обращает осознавание пациентов к функционированию тела, или помогает понять, каким образом его можно использовать для поддержания возбуждения, осознавания и контакта. Например:

 

П: [с глазами полными слез и плотно сжатыми челюстями]

Т: Вам бы хотелось поэкспериментировать?

П: [кивает головой]

Т: Сделайте несколько глубоких, по настоящему глубоких вздохов, и каждый раз, выдыхая, позвольте своей челюсти свободно опуститься.

П:  [глубоко дышит, слегка опуская челюсть на выдохе]

Т: Побудьте с этим.

П: [начинает смягчаться, появляется плач, переходящий в рыдания]

 

Самораскрытие терапевта

 

В своей работе гештальт-терапевт преимущественно использует Я-послания. Они облегчают терапевтический контакт и способствуют поддержанию сосредоточенности клиента. Им следует быть ясными и осознанными.  Использование Я-посланий в терапевтических целях требует от терапевта определенных навыков, личной умудренности и способности к самоосознаванию. Например, он вполне может поделиться тем, что видит, слышит или чувствует. Или сказать, что задевает его. Факты, осознаваемые терапевтом, но остающиеся закрытыми для его собеседника, особенно, если они спонтанно выявляются при феноменологическом исследовании в терапевтическом сеансе  и кажутся пациенту важными,.обязательно становятся предметом терапевтической работы

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Механизмы психотерапии 

 

Прежние ограничения, новые возможности

 

Общеизвестно, что ребенок нуждается в родительском отношении, которое поддерживает (вос)питывающее, экологическое равновесие между его организмом и окружающей средой. Например, матери важно следить за удовлетворением  потребностей и способствовать развитию потенциальных возможностей ребенка. Ему жизненно необходима заботливая, питающая рефлексия его потребностей. И в то же время ему важно предоставить пространство для борьбы, в котором он мог быть фрустрирован или пережить неудачу. Он также нуждается в установлении пределов, в которых мог бы переживать и осваивать последствия своих поступков. Если родители не  удовлетворяют эти потребности в силу необходимости иметь чрезмерно зависимого ребенка или недостатка собственных внутренних ресурсов, то у него возникают нарушения границы контакта и осознавания и появляется сниженная самооценка.

К сожалению, дети часто растут в обстановке, когда удовлетворение потребностей требует обязательного получения одобрения родителей. В результате, как правило, спонтанная личность замещается искусственной структурой. У других формируется убеждение, что все их потребности без исключения должны удовлетворяться извне, и они отказывают значимым людям в праве на автономию. Вместо спонтанности это приводит к развитию импульсивности.

Пациентам в контакте необходимы здоровые и непосредственные терапевтические отношения, которые для терапевта не будут таить угрозы утраты себя как личности в силу потворствования пациентам, а состоять в исследовании и проработке их проблем, и которые не породят у пациентов чрезмерной тревоги, стыда или фрустрации по поводу терапевтической позиции, исключающей проявления уважения, заботы, принятия, прямоты и честности.

У пациентов, приступающих к психотерапии, обычно выявляется низкая способность к осознанию своих потребностей и сильных сторон личности, они испытывают страдание (pain), тратя больше сил на сопротивление, чем поддерживая свою организмическую целостность (self). Они прилагают усилия заставить терапевта сделать за них то, что, по их мнению, не способны совершить сами. И если в этом им идут на встречу, то у пациентов исчезает возможность возвратить себе и интегрировать утраченный или не развившийся потенциал. Они не могут, по-прежнему, обращаться к организмическому уровню саморегулирования и быть ответственными за себя. Они не в состоянии обнаружить в себе силы, необходимые для автономного существования, ибо терапевт лишь удовлетворяет их потребности, не развивая осознавания и не способствуя упрочению эго-границ (см. Resnick, 1970).

По мере того, как гештальт-терапия продолжается, и пациенты осваивают, что значит быть осознанными, ответственными и непосредственными в контакте, состояние их эго-функции улучшается. В результате, у них появляются инструменты для более глубокого изучения своей личности. С их помощью детские переживания, оказавшие влияние на развитие пациентов, могут быть исследованы без состояний регрессии и сверхзависимости, столь необходимых регрессивным способам терапии, а также без временной утраты компетентости, которую влечет за собой трансферентный невроз. Травматические детские переживания помещаются в контекст текущего осознавания без установки, что поведение человека целиком и полностью определяется прошлым опытом. Пациенты активно проецируют трансферентный материал на гештальт-терапевта, получая в ответ новые возможности более глубокого исследования своей личности.

Два следующих примера представляют пациентов с непохожими типами защиты и нуждающихся в различных терапевтических подходах, но имеющих близкие глубинные проблемы.

Том был 45-летним мужчиной, гордившимся своим умом, самодостаточностью и независимостью. Он не осознавал неудовлетворенной потребности в зависимости, скрытого негодования и обиды. Они вносили дискомфорт в его супружескую жизнь, ибо жена чувствовала свою невостребованность и неполноценность, осознавала свои потребности и заявляла о них. Самодостаточность этого человека нуждалась в уважении - это удовлетворило бы потребность, стало чем-то конструктивным и явилось основой для повышения самооценки.

 

П: [с гордостью] Когда я был маленьким мальчиком, моя мать все время была так занята, что мне приходилось полагаться только на самого себя.

Т: Я высоко ценю вашу силу, и, когда я думаю о таком надежном во всех отношениях ребенке, мне хочется погладить вас и дать немного родительского тепла.

П: [начиная плакать] Никто так и не смог дать мне этого.

Т: Вы выглядите опечаленным.

П: Я вспоминаю, когда я был ребенком.... [дальнейшее исследование приводит к осознанию чувства стыда перед  недостижимыми родителями  и компенсаторно развившейся опоры на свои силы]

Боб был 45-летним мужчиной, чувствовавшим стыд и стремившимся  изолировать себя от любого взаимодействия, которое не казалось ему целиком и полностью позитивным. Он выказывал постоянное сопротивление экспериментам, связанным с необходимостью самоподдержки.

 

П: [скуляще-хныкающим голосом] Я не знаю, что делать сегодня.

T: [смотрит на  него и не произносит ни слова]

П: Я мог бы рассказать, как прошла неделя. [глядит вопросительно на терапевта]

Т: Сейчас я чувствую, что вы принуждаете меня к чему-то. Мне кажется, вы хотите, чтобы я направлял вас.

П: Да. И что в этом плохого?

Т: Ничего. Но мне не хотелось бы сейчас вести вас куда-либо.

П: Почему?

Т: Вы можете вести себя сами. Я полагаю, что вы сейчас уводите нас от вашей внутренней сущности. И мне не хочется помогать вам в этом. [молчание]

П: Я чувствую потерянность.

Т: [смотрит на  него и продолжает молчать]

П: Вы, что, не собираетесь меня никуда вести?

Т: Нет.

П: Хорошо, тогда давайте поработаем с моим убеждением, что я не в состоянии заботиться о себе. [пациенту удается плодотворно завершить фрагмент работы, приводящий к осознаванию тревоги заброшенности и чувства стыда по отношению к недостижимым родителям]

 

Фрустрация и поддержка

 

Гештальт-терапия поддерживает равновесие между фрустрацией и поддержкой пациента. Терапевт скорее исследует, чем вознаграждает его желания - это и фрустрирует собеседника. Контакт, предлагаемый терапевтом, несомненно, является поддерживающим, но его честность фрустрирующим образом действует на манипуляции. Проявляя себя в контакте, гештальт-терапевт сосредотачивает внимание на исследовании побуждений, крушений планов и надежд, потворства своим желаниям и слабостям. На манипуляции пациента терапевт отвечает их не-подкреплением, неосуждением, не стремясь намеренно фрустрировать за подобное поведение. Поддержание баланса между заботой и твердостью постоянно остается важной терапевтической задачей.

 

 

Парадоксальная теория изменений

 

Парадокс состоит в том, что, чем сильнее человек пытается стать тем, кем он не является на самом деле, тем он больше остается прежним (Beisser, 1970). Множество пациентов, будучи сосредоточенными на том, какими они "должны быть", в то же время упорно противятся этим долженствованиям.

Гештальт-терапевт работает в направлении интеграции личности, задавая клиенту вопросы, связанные с необходимостью идентификации с каждой из конфликтующих ролей, и интересуясь переживаниями в каждый конкретный момент отождествления. Когда клиент начинает осознавать полярность обеих ролей, то для преодоления дихотомии могут быть использованы интегрирующие техники.

В гештальт-терапии существуют две аксиомы: "Есть то, что есть" и "Одно событие влечет за собой другое" (Polster and Polster, 1973). Агентом изменений являются отношения с терапевтом, который таким образом организует контакт, что показывает клиенту, кем он или она являются на самом деле, в то же время проявляя понимание и принятие.

Осознавание того, "что есть" ведет к спонтанным изменениям. Если манипулирующая поддержкой личность находит принимающего и непосредственного, но не идущего на поводу у манипуляций терапевта, то в контакте с ним клиент может начать осознавать то, что он делает. Появляющееся восклицание "Ага!"  является новым гештальтом, новым взглядом, вкусом новой возможности: "Я могу быть с другим, не манипулируя и не являясь обьектом манипуляции". И если впоследствие такой пациент столкнется с "терапевтическим" сговором, высмеиванием, досужими играми ума, кутежом, прикрывающим банкротство, или другими подобными формами отношения терапевта, то это лишь усилит возможности его осознавания.

Новое "Ага!" может возникнуть в любой момент времени и в каждой точке терапевтического пути. Пока терапевт или пациент склонны видеть новые возможности, и у последнего сохраняется желание узнать их, новое "Ага!" является возможным, а вместе с ним и новый личностный рост. Работа по осознаванию может начаться в любой момент, когда этого пожелает пациент, и если терапевт способен осознанно интегрировать ее в некую целостность. Дальнейший процесс гештальт-терапии ведет к повсеместным изменениям в поле, более тщательному исследованию и его интенсивной реорганизации. Поэтому некоторые изменения могут стать заметными и быть оценены лишь годы спустя.

Пациенты, проходящие гештальт-терапию, несут ответственность за свою жизнь. Терапевт способствует сосредоточению их внимания на расширении  суженного осознавания и областях с нарушенной  границей контакта; он содействует укреплению и прояснению пределов зон, отличающихся слабыми границами. По мере того, как в ходе терапии чувства и ощущения приобретают ясность и живость, дыхание становится более полным и расслабленным, и пациенты оказываются способными улучшать свой контакт, они начинают переносить в жизнь навыки, полученные в ходе терапии. Иногда семейная близость или благоприятные изменения на работе наступают вслед за гештальт-терапией подобно акту милосердия, и пациенты не всегда видят их непосредственную связь с работой, проделанной в терапии. Но, как бы там ни было, несомненно одно: рост организма возможен лишь при осознавании и в контакте. И одно событие влечет за собой другое.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Возможности использования

 

Проблемы

 

Гештальт-терапия может оказаться эффективной в отношении любой категории пациентов, профессионально знакомой терапевту, в которой он чувствует себя комфортно. Если у терапевта есть реальные возможности установить отношения с пациентом, то основные принципы гештальт-терапии - диалог и непосредственное переживание - вступают в силу немедленно. Однако для каждого пациента, общие принципы терапии следует согласовать с конкретной клинической ситуацией. Если лечение осуществляется путем слепого следования "гештальт-терапии", то оно может оказаться неэффективным и даже вредоносным. Больные шизофренией, социопатические личности, клиенты, страдающие пограничными или обсессивно-компульсивными расстройствами, естественно, нуждаются в различных терапевтических подходах. Таким образом, компетентная практика гештальт-терапии требует более широких оснований, чем просто теория гештальт-терапии. Несомненно, терапевту необходимы дополнительные  знания в области психиатрического диагноза, теории личности и психодинамических концепций.

В практике гештальт-терапии клиницист встречается со значительной долей благоразумия и осторожности. Подходы, которые применяет гештальт-терапевт, различаются терапевтическим стилем, учитывают особенности личности клиента, диагностические соображения и т.п. При их использовании важное значение сохраняет и всемерно поощряется индивидуальная ответственность терапевта. Однако гештальт-терапевтов следует стимулировать, чтобы они имели твердые знания в области теории личности, психопатологии, различных направлений психотерапии и возможностей их применения, а также соответствующий клинический опыт. Кроме того, участников терапевтической встречи поощряют к экспериментированию с новыми формами поведения и последующему когнитивному и эмоциональному обмену тем, чем стал для них этот опыт.

Традиционно гештальт-терапия считается наиболее эффективной в помощи "чрезмерно социализированным, подавляющим себя и зажатым индивидам" (клиентам, испытывающим страх, тревогу, депрессию или отличающихся перфекционизмом), неполноценное или наполненное ограничениями функционирование которых исходно является результатом "внутренних запретов" (Shepherd, 1970, pp.234-35). У них возможность получить удовольствие от проживания жизни сводится к минимуму.

Хотя точка зрения Шеферд достаточно четко определяет популяцию для гештальт-терапии, в которой она является наиболее эффективной, ее современная клиническая практика сталкивается с лечением гораздо более широкого круга проблем.

 Гештальт-терапия, проводимая в стиле "перлзовских" мастерских, обладает значительно меньшими возможноcтями применения, чем гештальт-терапия в целом (Dolliver, 1981; Dublin, 1976). Обсуждая ее пределы и необходимые предосторожности, Шеферд обращает внимание на ограничения, которые следует иметь в виду любому терапевту, но, прежде всего, относящиеся к условиям терапевтической мастерской и терапевтам, не получившим достаточной подготовки или не имеющим опыта работы с тяжелыми психическими нарушениями.

Работа с психотическими, дезорганизованными клиентами, иными словами, пациентами с глубокими психическими расстройствами является более трудоемкой и требует соблюдения соответствующих предосторожностей, особой чувствительности и терпения. Шеферд не советует отваживаться на нее, если  "долговременные обязательства" в отношении клиента становятся невыполнимыми. С самого начала пациенты с серьезными психическими нарушениями, главным образом, нуждаются в предоставлении терапевтической поддержки и минимальной, по крайней мере, толики веры в естественно присущие им способности к выздоровлению до тех пор, пока их состояние не позволит перейти к более  глубокому исследованию и интенсивному переживанию "душераздирающего страдания, боли, ярости и отчаяния", которые лежат в основе психологических процессов, развивающихся при тяжелых психических расстройствах (Shepherd, 1970, pp. 234-35).

Работа с пациентами, страдающими тяжелыми психическими нарушениями, требует клинических знаний для поддержания баланса между поддержкой и фрустрацией, определения характера динамики психопатологических проявлений, необходимости обращения за дополнительной помощью (такой, как лечение в дневном стационаре или использование медикаментов) и т.п.

Некоторые положения гештальт-терапии, которые, очевидно, имеют смысл для встречи в терапевтической мастерской, оказываются несостоятельными при использовании в более широком контексте. Задумайтесь, например, над предложением психотическому пациенту "делайте то, что вам хочется" в контексте терапевтического отреагирования.

Внимательное знакомство с рядом источников по гештальт-терапии, таких как Гештальт-терапия сегодня (Fagan and Shepherd, 1970), Расширяющийся горизонт гештальт-терапии (Smith, 1976) и Гештальт-журнал, показывает, что она находит применение в кризисной интервенции, программах помощи бедным, живушим в гетто (Barnwell, 1968), группах общения, предназначенных для психически больных и любых других группах, которые можно вообразить. К сожалению, в качестве иллюстраций ее применения в литературе приводятся примеры (и их совсем немного), в которых отсутствует полноценное обьяснение измнений, происходящих в фокусе терапии, и обсуждение отрицательных результатов.

Гештальт-терапия уже давно успешно используется для лечения широкого круга психосоматических расстройств, таких как мигрень, неспецифический язвенный колит, спастика шеи и спины. Гештальт-терапевты эффективно работают с парами, индивидами, испытывающими трудности перед авторитетными фигурами или переживающими широкий спектр интрапсихических конфликтов. Кроме того, имеются неплохие результаты при работе с психотическими пациентами или выявляющими тяжелые расстройства характера.

Из-за влияния приемов гештальт-терапии и той легкости, с которой могут быть достигнуты сильные, часто глубоко спрятанные аффективные реакции, терапевту и пациенту следует вовремя позаботиться о создании островков безопасности, куда при необходимости можно без помех возвратиться. Кроме того, терапевту очень важно оставаться с пациентом до тех пор, пока он или она не окажутся в состоянии вернуться в эти безопасные пределы. Например, после проживания интенсивных эмоциональных переживаний их стоит поощрить к налаживанию зрительного, тактильного или контакта иной модальности с терапевтом, одним или несколькими участниками группы, а затем попросить поделиться полученным новым опытом.

Другой обеспечивающей безопасность техникой является попеременное движение - от актуального контакта с терапевтом или участниками группы к обременной эмоциями незавершенной ситуации, пережитую в прошлом и обратно - до тех пор, пока не произойдет отреагирования большей части эмоций и не завершится проработка этой ситуации.

Как уже неоднократно отмечалось, гештальт-терапия сосредотачивает внимание на личной ответственности, межличностном контакте и улучшении четкости осознавания, которые могут иметь важное значение для разрешения проблем клиентов в настоящем. Одним из примеров может служить использование гештальт-терапии в школах  (Brown, 1970; Lederman, 1970).

 

Критерии оценки

 

Гештальт-терапевтов каким-то странным образом не впечатляют существующие возможности современной психодиагностической оценки и номотетическая методология научных исследований. Видимо, не существует  статистического подхода, с помощью которого можно сказать конкретному пациенту или терапевту, к чему следует стремиться ему или ей. Как свидетельствует практика, то, за что ломают копья большинство, не всегда необходимо конкретному индивиду. Эти замечания, однако, не означают, что гештальт-терапевты неодобрительно относятся к научным исследованиям. Хорошо известно, что этим целям, например, служат гранты, выделяемые Институтом Гештальт-терапии в Лос Анжелесе. Хотя сам Перлз  не советовал использовать количественные статические методы для доказательства эффективности гештальт-терапии. Он говорил: "Мы не делаем ничего такого, что не могло бы не быть истинным для вас с точки зрения вашего собственного поведения" (F.Perls et al., 1951, p.7). Тем не менее, в издании его Гештальт-терапии приводится целый ряд экспериментов, которые можно использовать для проверки ее валидности.

В гештальт-терапии каждая сессия рассматривается как эксперимент, как экзистенциальная встреча, в ходе которой оба участника отводят время, чтобы определить необходимость риска (экспериментов), включающего исследование неизвестных или запрещенных территорий. Навыки феноменологического сосредоточения и диалогического контакта могут помочь пациенту оценить, какие из подходов работают, а какие нет. Таким образом, в ходе терапии постоянно происходит идиографическое исследование. Гештальт-терапия "совершила жертвоприношение точному доказательству ценности идиографической экспериментальной психотерапии" (Yontef, 1969, p.27).

В обзоре, посвященном научным исследованиям в области гештальт-терапии, Хармен (1984) указывает лишь на отдельные попытки качественной оценки ее результатов. Им обнаружены работы, которые свидетельствуют об улучшении самоактуализации и позитивного самовосприятия после групповой терапии (Foulds and Hannigan, 1976; Giunan and Foulds, 1970).

В ряде исследований, проведенных Лесли Гринбергом и его коллегами (Greenberg, 1986),  отмечается недостаточность внимания, уделяемого контексту психотерапевтических научных исследований, а также неблагоприятно сказывающееся отделение работ, изучающих процесс, от исследований, посвященных результатам терапии. В своем проекте Гринберг соотносил соответствующие специфические действия и изменения в процессе терапии с ее конкретными результатами. В его исследовании отмечены три варианта эффективности (непосредственный, промежуточный и окончательный) и три уровня процесса терапии (речевое послание, диалогический эпизод и межличностные отношения). Он исследовал речевые послания в контексте характера диалогического эпизода, в котором они возникали, и подвергал изучению фрагменты диалогов в контексте имевших место межличностных (терапевтических) отношений.

В одной из работ Гринберг исследовал использование техники двух стульев для устранения расщепления (split). Он определяет расщепление "как проявление словесного характера, которым клиент сообщает о разделении своего личностного (self) процесса на два  частичных аспекта или тенденции". В ней он приходит к заключению, что "действия, связанные с использованием двух стульев соответствуют принципам [в его исследовании], созданным, чтобы  усилить глубину переживания, повысить индекс продуктивности психотерапии... и устранить расщепление у обращающихся за  консультированием клиентов" (1979, р.323).

В работе, получившей название "Результаты диалога на двух стульях и разрешение конфликтов" Л.С.Гринберг и Г.М.Хиггинс пришли к выводу, что "диалог на двух стульях, по-видимому, способствует более непосредственному переживанию конфликта [расщепления], поощряя клиента к конфронтации с самим собой, что ведет к его разрешению" (1980, р.224).

Хармен (1984) обнаружил ряд исследований, в которых проводилось сравнение поведения гештальт-терапевтов с тем, как ведут себя их коллеги. Бруннинк и Шредер, например, сопоставляли мнения психоаналитиков, бихевиоральных терапевтов и гештальт-терапевтов, и выявили, что гештальт-терапевты "в большей мере обеспечивали непосредственное руководство ходом терапии, меньше способствовали речевой фасилитации, в большей степени стремились к самораскрытию и меньше фокусировались на клиенте, больше стимулировали инициативу и оказывали меньше эмоциональной поддержки". Они также нашли, что содержание "интервью" гештальт-терапевтов имело тенденцию, отражавшую больший эмпирический или субьективный подход к терапевтическому процессу" (1979, р.572). 

В литературе, посвященной гештальт-терапии, никогда не утверждалось, что именно она является "самой лучшей". Не существует никаких теоретических оснований, в соответствии с которыми ей следует быть, в целом, более эффективной, чем другим видам психотерапии, по другому называющимся, но соответствующим принципам адекватной психотерапии. Обобщенное изучение эффективности может оказаться менее полезным по полученным результатам, чем исследование терапевтического процесса, касающееся форм поведения, взаимоотношений, позиций и возникающих следствий. Примером может служить предпринятая Симкином оценка гештальт-терапии в стиле мастерских ("массового обучения"), контрастировавшая с эффективностью еженедельных терапевтических сессий, разделенных временным промежутком. Им найдены свидетельства превосходства массового обучения (Simkin, 1976).

Ряд точек зрения гештальт-терапии на то, что является составными частями адекватной психотерапии, разделяются общепсихотерапевтическими исследованиями. Изучение получения опыта пациентом в терапии, основанной на роджерианской традиции, свидетельствует об эффективнссти сосредоточения внимания на непосредственном опыте терапевта. В гештальт-терапии дополнительно уделяется внимание межличностному взаимодействию, присутствию и переживанию. К сожалению, некоторые психотерапевты систематически и вопиюще нарушают принципы адекватной психотерапии, принятые моделью гештальт-терапии, и при этом не перестают именовать себя гештальт-терапевтами (Lieberman, Yalom and Miles, 1973).

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Лечение

 

Индивидуальная гештальт-терапия

 

Хотя гештальт-терапия приобрела репутацию направления, главным образом, используемого в группах, в действительности ее основной опорой  является индивидуальное лечение. Различные доказательства можно найти в монографии Гештальт-терапия сегодня (Fagan and Shepherd, 1970). Аннотированная библиография случаев индивидуальной терапии приводится Симкином (1979, р.299).

Гештальт-терапия начинается с самого первого контакта. Оценка и отбор обычно являются частью формирующихся терапевтических отношений, а не отдельным периодом, отведенным психодиагностическому тестированию и изучению истории случая. Данные, необходимые для оценки случая, получаются в начале работы, например, в ходе терапевтической встречи. Эта оценка включает наличие у пациента желания и поддержки работать в рамках гештальт-терапии, подбор пациента и терапевта, рутинные профессиональные заключения по поводу диагноза и характерологических нарушений, принятие решения о частоте сессий, необходимости дополнительного лечения и потребности  в медицинской консультации.

Периодичность сессий, в среднем, составляет встречу один раз в неделю. Именно этой частотой, используя методологические подходы гештальт-терапии, можно достичь интенсивности терапевтического воздействия, равной психоаналитическому лечению.

Индивидуальная терапия часто сочетается с групповой, мастерскими, совмещается с семейной и телесной терапией, медитативными техниками или тренингом обратной биологической связи. Иногда пациенты могут утилизировать и более частые сессии, но в большинстве случаев им необходимо время для ассимиляции материала, полученного в ходе  встреч. Кроме того, при слишком частых сессиях повышается вероятность неоправданных надежд в отношении терапевта. Частота сессий определяется тем, как долго пациент может находиться вне сессий, не утрачивая чувства непрерывности терапевтического процесса, и без возникновения декомпенсации характерологических нарушений или мягких рецидивов болезни. Частота сессий колеблется от пяти до одного раза в неделю. Более редкие встречи обычно снижают интенсивность терапии, особенно, если пациенту не удается еженедельно посещать группу, проводимую тем же терапевтом. Назначение сессий чаще двух раз в неделю обычно не рекомендуется и определенно противопоказано при пограничных расстройствах личности, исключение составляют психотические пациенты.

На протяжении всего курса терапии пациентов стимулируют и помогают самостоятельно принимать решения. Вопросы о том, когда начать и завершить терапию, отваживаться ли на эксперимент,  к каким дополнительным методам лечения прибегать, и им подобные, естественно, обсуждаются с терапевтом, но предметом особой поддержки является компетентность пациента и остающаяся с ним способность сделать окончательный выбор.

 

Групповая модель

 

 Продолжительность гештальт-терапевтических групп колеблется от получаса до трех часов при средней длительности - два часа. Типичная двухчасовая группа может включать до 10 участников. Обычно гештальт-терапевты  работают в разнополых группах с приблизительно равным числом мужчин и женщин. Разумеется, перед началом группы участники проходят отбор. В гештальт-терапии не существует каких-либо возрастных ограничений, однако в современной частной практике групповой терапии возрастные пределы колеблются от 20 до 65 лет, в среднем, составляя - 30-50 лет.

Ряд гештальт-терапевтов следуют установлениям Перлза и проводят в услових группы индивидуальную терапию, используя технику "горячего стула". "В соответствии с этим методом индивид сообщает терапевту о своей заинтересованности работать над какой-либо конкретной проблемой. В дальнейшем фокус терапевтической работы состоит в более широком взаимодействии пациента и лидера группы (на основании отношений Я-Ты)" (Levitsky and Simkin, 1972, p.240). Встреча один на один, в среднем, продолжается 20 минут, но ее длительность может колебаться от нескольких минут до трех четвертей часа. Во время индивидуальной работы остальные члены группы хранят молчание. После ее окончания они дают обратную связь, каким образом их затронула работа, что они наблюдали, и как их собственные переживания перекликаются с тем, что прорабатывал пациент.  В настоящее время индивидуальные сеансы в групповом контексте включают и работу по осознаванию, не обязательно сосредоточенную вокруг какой-то определенной проблемы.

В начале 60-х годов Перлз опубликовал статью, в которой высказал следующее мнение: "Недавно, однако, я совершенно отказался от проведения индивидуальных сессий  за исключением неотложных случаев. На основании своего пыта я пришел в выводу, что любая индивидуальная терапия устарела и ее следует заменить в гештальт-терапии мастерскими. В этом стиле я сейчас обьединил индивидуальную и групповую работу" (1967, р.306). Мнение Перлза в последующем не было принято большинством гештальт-терапевтов, и сегодня оно не находит признания в теории и практике гештальт-терапии.

Некоторые наблюдатели, тем не менее, продолжают описывать стиль групповой работы гештальт-терапевта как проведение индивидуальной терапии в условиях группы. Это утверждение имеет силу только для тех терапевтов, которые используют вышеописанную модель, не уделяя внимания и не работая с групповой динамикой, а также не прилагая усилий к достижению групповой сплоченности. На самом деле это всего лишь один из стилей групповой гештальт-терапии. Многие терапевты уделяют достаточно времени и места работе с динамикой группы.

Более глубокое использование возможностей группы определенно соответствует методологии гештальт-терапии и находит все более широкое применение в терапевтическом процессе (Enright, 1975; Feder and Ronall, 1980; Zinker, 1977). Оно включает различные формы вовлеченности членов группы во время фрагментов индивидуальной работы, проработку каждым из них своих индивидуальных тем в группе, уделение внимания взаимодействию (контакту) в группе и проработку групповых процессов per se. Лидер группы способствует организации различных степеней и типов структуры группового процесса, включающих структурированные или лишенные структуры упражнения, в которых участвуют все ее члены, поощрение работы в двойках и т.п. Часто гештальт-группы начинаются определенными упражнениями, которые помогают участникам приступить к работе, например, с помощью сообщений в группе о переживаниях здесь-и-сейчас.

Одной из часто используемых моделей групповой работы является поощрение осознавания как посредством сосредоточения внимания на контакте между членами группы, так и на индивидуальной работе в группе (когда другие принимают участие в текущей работе, например, в качестве наблюдателей). Это способствует большей подвижности и гибкости групповых процессов.

 

Стиль мастерских

 

В ряде случаев гештальт-терапия, а также значительная часть подготовки специалистов в этой области проводятся в условиях мастерской, проведение которой планируется на определенный промежуток времени, некоторые мастерские ограничиваются одним днем. Другие, рассчитанные на выходные дни, могут длится от 10 до 20 и более часов. Более продолжительные мастерские проводятся в течение недели или даже нескольких месяцев. Типичные мастерские, проводимые в выходные дни, состоят из одного терапевта и 12-16 участников. Если предусматривается их большая продолжительность (от одной недели до месяца или длительнее), то на одного терапевта может приходиться 20 человек. Обычно, если в группе насчитывается более 16 участников, прибегают к услугам  ко-терапевтов.

 

Поскольку мастерские имеют ограниченное время жизни, и участники могут рассчитывать на вполне определенное число часов, то обычно у них возникает высокая мотивация к "работе". Иногда вводится правило, что член группы может работать повторно, если остальные уже однажды использовали свою возможность. В других случаях этого правила не придерживаются. В результате в зависмости от своей готовности, смелости и уровня мотивации ряд участников в ходе мастерской могут неоднократно стать обьектами интенсивного терапевтического внимания.

Хотя некоторые мастерские проводятся для уже существующих групп, но чаще всего люди приходят туда впервые. Как и в случаях  групповой терапии, до начала мастерской важно осуществить отбор пациентов. Если это условие не выполняется, то при ее проведении требуется присутствие опытного клинициста, знакомого с тяжелой психической патологией, а также осуществление всемерной защиты наиболее уязвимых в этом отношении членов группы. "Конфронтирующий или харизматический стили гештальт-терапии скорее всего могут привести к обострению у некоторых участников существующей психической болезни" (Lieberman et al., 1973).

 

Другие терапевтические возможности

 

Использование гештальт-терапии в помощи семьям наиболее полно разработано Уолтером Кемплером (1973, рр.251-86). Завершенное описание этих усилий находится в его монографии Принципы семейной гештальт-терапии (1974).

Гештальт-терапия также применяется в кратковременной кризисной интервенции (O'Connell, 1970), в качестве дополнительного метода лечения проблем зрения (Rosanes-Berret, 1970), в тренинге осознавания для профессионалов, работающих в сфере психического здоровья (Enright, 1970), для детей с проблемами поведения (Lederman, 1970), в подготовке персонала центров дневной помощи (Ennis and Mitchell, 1970), для обучения творческим подходам учителей и других специалистов (Brown, 1970) в работе с умирающими (Zinker and Fink, 1966) и организационном консультировании (Herman, 1972).

 

Организация терапевтической работы

 

Организация терапевтической работы с клиентом в гештальт-терапии имеет тенденцию быть, в основном, ориентированной на практические нужды и руководствуется целью всемерной поддержки терапевтических отношений. Обычно  терапевт договоривается о встрече с пациентом по телефону. Во внутреннем убранстве кабинета могут отражаться особенности личности и стиля терапевта, и оно не должно быть преднамеренно нейтральным. Помещение оборудуется и меблируется таким образом, чтобы максимально обеспечивались комфортные условия для работы, а между терапевтом и пациентом отсутствовал стол или заменяющие его преграды. Предметы обстановки в комнате обычно устанавливаются так, чтобы оставить достаточно места для движений и экспериментов. Одежда и стиль поведения терапевта обычно являются весьма неформальными.

Договоренность об оплате носит индивидуальный характер, и в этом вопросе гештальт-подход не имеет какой-либо специфики за исключением  проявления прямоты и откровенности. Величина гонорара напрямую обсуждается с пациентом, и обычно он вручается непосредственно терапевту.

С самого начала работы подчеркивется ясность границ участников и обоюдная ответственность пациента и терапевта перед внимательным отношением к стоящей перед ними задаче. "Работа" или терапия начинается с первого момента встречи. В течение сессии не следует делать никаких заметок, поскольку это действие может являться вмешательством в непосредственно идущий контакт. Записи о происходивших событиях делаются после окончания сессии, и это является предметом личной ответственности терапевта, то же самое относится к  необходимости фиксации сведений, гарантирующих его безопасность,  осуществления видео- и аудиозаписей, а также сбора другого клинического материала. Терапевтом устанавливаются условия оплаты, принимается решение  о прекращении терапии и т.д. Нарушения в организации работы или возникающие возражения обсуждаются напрямую. Решения, касающиеся организации работы, принимаются совместно, и ожидается, что обе стороны будут придерживаться достигнутых соглашений. Кабинет терапевта важно разместить в таких условиях, чтобы свести к минимуму постороннее вмешательство и, по возможности, сделать его звуконепроницаемым.

Оценка терапевтического процесса считается составной частью терапии и осуществляется на обоюдной основе. Некоторые из составляющих ее параметров включают решение о целесообразности индивидуальной и/или групповой терапии, оценку способности терапевта к установлению отношений доверия и заботы и предоставление пациенту права после завершения определенного фрагмента работы самому принять решение, является ли данный терапевт и сама терапия для него подходящей.

Проблемы, возникающие во взаимоотношениях терапевта и пациента, обсуждаются напрямую в контексте работы с определенной проблемой  или в процессе исследования любых аспектов стиля жизни пациента, его характера или особенностей во взаимоотношениях с другими людьми, которые могут оказаться плодотворными для пациента. Именно исследование потребностей, желаний и непосредственного опыта обоих участников всегда ведет к пониманию и разрешению проблем.

Пример психотерапевтического случая

Пег вначале посещала мастерскую гештальт-тренинга, где работала над своим горем и злостью, которые чувствовала к мужу, покончившему собой. Его смерть оставила ее один на один с необходимостью принять полную ответственность за воспитание детей и поиски работы, чтобы обеспечить себя и семью. В то время ей было немногим менее сорока.

Проявляя недюжинное мужество и инициативу, Пег организовала кризисную клинику, деятельность которой поддержала весьма известная организация в сфере социальной помощи в одном из больших городов южной Калифорнии, где она жила. Пег была одним из 11 человек, принявших участие под руководством Симкина в создании обучающего фильма о гештальт-терапии (1969). Приводимые далее фрагменты терапевтических сессий является извлечениями из этого фильма, получившего название "В настоящем":

Пег: У меня бывает... повторяющийся сон. Я стою на земле, внизу лежит Кэмп Пендлетон. Вокруг открытая, холмистая сельская местность. Ее пересекают широкие и грязные дороги. Вокруг холмы и долины, долины и холмы...С правой стороны я вижу танк, как в армии - десантные танки с широкой колеей... их становится много, все они плотно закрыты и одной шеренгой с громыханием двигаются над этими холмами и долинами, закрывая собой все вокруг.А я стою рядом с этой дорогой и держу деревянную тарелку с домашним печеньем, что делают в Тулхаузе. Оно еще теплое. И как раз умещается на тарелке - Я стою там и вижу танки, идущие один за одним. Они проходят, а я стою и смотрю на них. С правой стороны я неожиданно вижу человека - а конкретно, пару блестящих черных туфель, бегущих вдоль дороги между протекторами танка, в то время как он взбирается на холм. И как только танк достигает меня... мужчина сгибается,  танк движется дальше, а он переходит на другую сторону дороги, туда, где стою я, и оказывается лучшим другом моего мужа. И на этом я всегда просыпаюсь. Я всегда останавливаю свой сон... и смеюсь. Хотя больше это не выглядит смешным.

Джим: Что вы делаете?

Пег: Стараюсь сцепить зубы, чтобы удержаться от болтовни.

Джим: У вас есть возражения?

Пег: Да, мне не нравится чувство тревоги и страха, которые появились сейчас.

Джим: О чем вы сейчас думаете?

Пег: Об осмеянии, насмешке.

Джим: Хорошо, начните смеяться над собой.

Пег: Пег, ты  выглядишь до смешного нелепой. Ты толстая... ты ленивая. Ты смотришься комично. Ты притворяешься взрослой, хотя на самом деле это не так. Каждый, кто смотрит на тебя, точно знает, что внутри тебя живет ребенок, лишь переодетый 39-летней женщиной и... это выглядит каким-то нелепым маскарадом. У тебя нет никакого достойного дела в твои-то 39. Смехотворный возраст. Ты действительно смешна. У тебя есть работа, но нет ни малейших представлений, как она делается. Ты строишь всевозможные грандиозные планы, но у тебя совершенно нет мозгов, чтобы добиться их осуществления, и, естественно, окружающим ничего не остается, как смеяться над тобой.

Джим: Хорошо, теперь взгляните вокруг себя и посмотрите, как люди смеются над вами.

Пег: Это было бы ужасно. [Медленно оасматривается по сторонам] Похоже, они принимают меня всерьез.

Джим: А кто смеется над вами?

Пег: Мне кажется... это всего лишь мои фантазии... мои...

Джим: Но кто создает ваши фантазии?

Пег: Я.

Джим: Так, кто же смеется над вами?

Пег: Да. Так и есть. Это действительно я... Я в самом деле смеюсь над тем, что совершенно не смешно. Хотя я не настолько уж не компетентна [пауза].

Джим: А что вам все-таки удается?

Пег: Мне удается ладить с людьми. Я не склонна их осуждать. Я неплохо веду домашнее хозяйство. Я хорошо шью, пеку, я...

Джим: Может, вам удастся стать кому-то хорошей женой.

Пег: Я уже была ей.

Джим: Возможно, вам удастся стать ей снова.

Пег: Не знаю.

Джим: Тогда произнесите эту фразу полностью. "Я не знаю, удастся ли мне когда-нибудь стать снова кому-то хорошей женой".

Пег: Я не знаю, удастся ли мне когда-нибудь стать снова кому-то хорошей женой.

Джим: Обратитесь с ней к каждому мужчине, сидящему здесь.

Пег: Я не знаю, удастся ли мне когда-нибудь стать снова кому-то хорошей женой... [повторяет эту фразу еще пять раз]

Джим: Что вы переживаете?

Пег: Удивление. О боже... Я была уверена, что уже никогда и никому не буду хорошей женой.

Джим: Хорошо.

Джим: А что вы чувствуете сейчас?

Пег: Удовлетворение. Я действительно довольна собой. Мне в самом деле хорошо. Я чувствую завершенность.

Хотя "входным билетом" на терапию для Пег было сновидение, на переднем плане находились ее тревога и фантазии осмеяния. Сон служил лишь исходным средством их выражения, и как часто бывает в таких случаях, последующая работа может вести к самым непредсказуемым результатам.

 

Во время воскресной мастерской, когда снимался фильм, Пег познакомилась с мужчиной, который понравился ей, а она ему. Они начали встречаться и через несколько месяцев поженились.

Второй пример того, к чему может вести гештальт-терапия частично взят из монографии, в которой излагаются некоторые ее техники (Simkin, 1976, pp.103-118).

Джим: Я бы хотел начать с того, чтобы сказать о том, где я сейчас, и что переживаю в данный момент. Все вокруг кажется мне очень искусственным, эти софиты, камеры и люди. Я чувствую себя запыхавшимся и обремененным этим техническими приспособлениями, оборудованием и всем прочим, и мне бы было гораздо интереснее ускользнуть от всех этих софитов и камер и стать ближе к вам [просит участников группы назваться и представляется сам]. Я полагаю, что каждый из вас посмотрел фильм и демонстрацию, и я бы предпочел начать работать, как только вы будете готовы. Хотел бы еще раз напомнить о нашем контракте или соглашении. В гештальт-терапии его суть состоит в том, чтобы говорить, где вы сейчас находитесь, что переживаете в каждый конкретный момент и, если возможно, оставаться в континууме осознавания, сообщать о том, на чем сосредотачиваетесь, и что осознаете.

                                            ************

Джим: Я бы хотел начать с того, чтобы вы сообщили, кто вы такие, какие у вас есть программы действий и ожидания.

Том: Прямо сейчас я чувствую некоторое напряжение, не столько из-за всего этого технического оснащения, сколько из-за того, что эта ситуация мне что-то напоминает. Я чувствую себя немного странно, находясь в ней, здесь с вами. Сегодня утром  мне было печально, и это было связано с моим несогласием по поводу многих вещей, о которых вы говорили, и во мне пробуждалась злость на вас. Хотя сейчас я более или менее принимаю вас как другого человека.

Джим: Сейчас я внимательно смотрю на вашу стопу. Мне бы хотелось узнать, можете ли вы поговорить от ее имени?

Том: Голосом  стопы? Вы имеете в виду, как чувствует себя моя стопа? Что она собирается сказать?

Джим: Так и продолжайте, и посмотрите, не следует ли вам сказать что-то как вашей стопе.

Том: Я не понимаю

Джим: Когда вы рассказывали, что сегодня утром чувствовали на меня злость, ваша стопа постоянно била пол, и у меня есть фантазия, что у вас осталось еще несколько ударов.

Том: Да. Я думаю, что некоторое количество ударов осталось, но у меня нет ощущения, что это будет подходящим действием.

                                                       ************

 

Лавонн: Сейчас я чувствую напряжение.

Джим: С кем вы разговариваете, Лавонн?

Лавонн: Я думала о сегодняшнем утре. Тогда я чувствовала сильную злость. И думаю, что все еще очень зла на что-то.

Джим: Я вижу, как вы избегаете смотреть мне в глаза.

Лавонн: Да, поскольку я чувствую, что вы очень высокомерны.

Джим: Это правда.

Лавонн: И, мне кажется, я бы могла побороться с вами.

Джим: Могли бы.

Лавонн: И то, что я не смотрю вам в глаза -  всего лишь попытка отложить эту борьбу. Я не знаю, какое можно принять решение.

Джим: Нет хотите ли вы рассказать, какие у вас возникают возражения в связи с моим высокомерием?

Лавонн: Хорошо, для меня оно не очень комфортно. Если у меня существует проблема, и я стремлюсь рассказать о ней, а вы проявляете высокомерие, то это заставляет меня, в свою очередь, быть высокомерной.

Джим: Вы сейчас сами отвечаете на тот вопрос, который стоит перед вами. И ваш опыт состоит в том, что вы отвечаете именно таким образом.

Лавонн: Да. Это верно. Вот и в университете я постоянно чувствую, что мне следует быть высокомерной, что я должна все время защищаться. Поскольку я черная, люди реагируют на меня по-разному... самые разные люди... и я чувствую, что мне постоянно нужно крепко стоят на своих ногах.

                                                  ************

Мэри: Я хочу поработать над своими чувствами к старшему сыну и той борьбой, которую веду с ним - только, я подозреваю, что это борьба с самой собой.

Джим: Вы можете сказать ему об этом? Назовите его по имени и скажите ему это.

Мэри: Хорошо. Его зовут Пол.

Джим: Посадите Пола здесь [показывает на пустой стул] и скажите об этом Полу.

Мэри: У нас с тобой множество разногласий. Каждый раз когда ты поступаешь по-своему, проявляешь независимость, во мне просыпаеться ненависть.

Джим: Минутку. Скажите эту же самую фразу, обращаясь к Мэри. Мэри, каждый раз, когда ты поступаешь по-своему, проявляешь независимость, во мне просыпается ненависть.

 

Мэри: Это подходит. Мэри, каждый раз, когда ты поступаешь по-своему, проявляешь независимссть, во мне просыпается ненависть, поскольку хорошие матери так не ведут себя.

Джим: Я ничего не знаю об этом вашем "поскольку".

Мэри: Это моя попытка рационального обьяснения. То же самое я делаю, например, когда приходится заниматься йогой.

Джим: Это звучит так, будто вы отождествили себя с Полом.

Мэри: Да. Я знаю об этом. Я завидую его свободе, еще с того самого времени, когда он был маленьким ребенком и часто сам уходил в лес. Я завидовала его способности уходить в лес.

Джим: Скажите это Полу.

Мэри: Пол, еще с того самого времени, когда ты был маленьким мальчиком и уходил на всю субботу и ничего не говорил о том, куда идешь, просто исчезал и все,  я завидовала тебе, завидовала очень сильно и чувствовала боль, что не могла поступить также.

Джим: Не могла или не хотела?

Мэри: Не хотела. Точнее хотела, но не делала.

Джим: Да. Знаете, как по мне, то иметь рядом с собой кого-то, кто постоянно напоминает мне о том, что я могу делать и не делаю, это все равно, что заставлять себя мочиться.

Мэри: Но именно так я и поступаю в отношении к себе. Я заставляю себя помнить о том, что я могу сделать, и, не тем не менее, не делаю. А в результате я не делаю ничего. И оказываюсь в тупике, прочном и основательном.

Джим: Я бы хотел, чтобы вы повзаимодействовали со своим злорадством. Поместите его здесь вне себя и поговорите с ним, как с такой Мэри-диверсанткой.

Мэри: Ты идиотка. У тебя было время, чтобы делать свою работу. Кроме того, у тебя есть силы, чтобы справиться с ней... которые ты попусту растрачиваешь. На самом деле, у тебя есть уйма дел, которые ждут тебя, но таким образом у тебя появляется оправдание вовсе не приступать к работе, или заниматься чем-то другим, несущественным...[пауза]. Ты, в общем-то, проводишь время, делая себя жалкой и несчастной, и только усложняешь свою жизнь.

Джим: Что происходит здесь? [показывает на руку Мэри]

Мэри: Да, это так. Мой кулак плотно сжат... но я  не буду ничего делать.

Джим: Вы, это плотно сжатый кулак?

Мэри: Да, думаю, я он и есть.

Джим: Хорошо. Тогда можете ли вы вступить во взаимодействие с другой вашей частью - великодушной, благородной.

Мэри: На самом деле я не очень хорошо знаю мою великодушную часть.

 

Джим: Станьте вашим плотно сжатым кулаком и скажите: "Великодушная часть Мэри, я никак не взаимодействую с тобой, я не знаю тебя, и так далее".

Мэри: Моя великодушная часть, я знаю о тебе очень мало. Мне кажется, именно ты стараешься сейчас, и тогда, когда преподносишь какие-то подарки людям вместо того, чтобы преподносить себя. Но ты изо всех сил останавливаешь себя, отказываясь дать им то многое, что могла бы.

Джим: Что сейчас происходило для вас?

Мэри: Я репетировала. Я не говорила с моей великодушной частью. Я говорила с... тобой первый раз. Я была отказывающей частью.

Джим: Знаете, мне очень трудно представить вас отказывающим человеком. С самого начала вы казались мне очень отзывчивой и живой.., очень подельчивой.

Мэри: Не знаю, подельчивая ли я на самом деле, или нет. Иногда я чувствую себя так, что даю что-то другим, но это не воспринимается ими как подарок. А иногда хочу дать и не могу. А бывает, что отдаю слишком много, и, чувствую, что не должна делать этого.

Джим: Это как раз то, что сейчас начинаю ощущать я. Какую-то боль. Вы выглядите так, как будто кто-то причинил вам боль - в прошлом. Тогда вы были уязвимы, и болезненно воспринимаете эту ранимость.

Мэри: Я чувствую боль, до некоторой степени.

Джим: Я вижу это так, что вам больно сейчас, особенно вокруг глаз.

Мэри: Я знаю это, и не хочу так делать... Не хочу, чтобы это было видно.

Джим: Хорошо. Тогда, нет ли у вас желания закрыть глаза?

Мэри: [закрывая глаза] Когда я делаю так, то не вижу вас.

Джим: Это правда.

Мэри: Когда я делаю так, то вообще ничего не вижу.

Джим: Совершенно справедливо. Когда я закрываюсь, подавляю свою боль, для меня ничего не существует. Это мой выбор.

Мэри: Я сделала его своим тоже.

Джим: Вы знаете, я наслаждаюсь сейчас, глядя на вас. Для меня в этот момент вы просто само великодушие.

Мэри: Это вы очень великодушны ко мне. Я чувствую, что вы здесь. Я слышу, что вы отвечаете мне, и чувствую, что отвечаю вам...

Джим: Вы знаете, мне любопытно, нельзя ли сейчас вернуться на минутку к ситуации с Полом. Встретиться с ним и исследовать, что между вами  происходит.

Мэри: Пол, я хочу поделиться с тобой своим теплом, хочу быть великодушной к тебе, и я думаю, не навредит ли это тебе. Сейчас в тебе шесть футов росту, и иногда мне очень хочется дотянуться до тебя и поцеловать, как раньше перед сном, или просто обнять тебя, но я больше не могу этого сделать.

 

Джим: Не можете?

Мэри: Я не буду этого делать. Не буду, поскольку, ух... Тогда ты оттолкнул меня.

Джим: И тебе было больно.

Мэри: Да, мне было больно, Пол, я думаю, что это твое личное дело, если тебе хочется оттолкнуть меня, но это не может остановить меня и заставить не чувствовать боль.

Джим: Знаете что, мне кажется, Ницше однажды сказал солнцу: "Это не твое дело светить мне".

Мэри: Да, я надеюсь, Пол, что, когда тебе исполнится 25, или, когда ты пойдешь служить в армию, или ,когда-нибудь еще... я смогу поцеловать тебя на прощание [пауза]. И постараюсь запомнить то, что сказал Ницше солнцу.

Джим: Прекрасно, мне было очень приятно работать с вами.

Мэри: Спасибо.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Резюме

 

Три десятилетия назад Фриц Перлз предсказывал, что гештальт-терапия превратится в саму себя в 70-х годах и станет влиятельной силой в психотерапии. Его пророчество более чем исполнилось.

В 1952 году, возможно, существовала лишь дюжина людей, серьезно увлеченных этим направлением. К 1987 году уже возникли можество институтов, появились сотни специалистов, получивших подготовку в области гештальт-терапии, и много сотен слабо или совсем не подготовленных личностей, которые называли себя "гештальтистами". Тысячи пациентов ощутили ее на себе - одни с весьма неплохими результатами, для других эффект был проблематичным, или его не было вовсе.

Из-за нежелания сообщества гештальт-терапевтов установить твердые стандарты в образовании и обучении, сегодня существует обилие критериев, используемых для отбора и подготовки специалистов в этой области. Некоторые люди, прошедшие всего лишь одну воскресную мастерскую, считают себя полностью готовыми для терапевтической работы. Другие, уже будучи психотерапевтами, проводят месяцы и годы, чтобы стать настоящими специалистами в этой области, и испытывают огромное уважение перед простотой, безграничным новаторством и творчеством, которых требует и, в свою очередь, рождает гештальт-терапия.

Несмотря на то, что она привлекает к себе некоторых людей, ищущих быстрых и коротких путей исцеления, в то же время гештальт-терапия является привлекательной для большого числа основательнных и опытных клиницистов, находящих в ней не только эффективное направление психотерапии, но и жизнеспособную философию бытия.

Те же, кто настроены на быстрые решения и легкие пути, пусть продолжают искать новые и более сытные пастбища. А гештальт-терапия будет продолжать занимать надлежащее место в ряду серьезных направлений в психотерапии и в следующие десятилетия. Она, несомненно, будет привлекать к себе еще многие годы творческих и не боящихся эксперимента психотерапевтов.

 

Гештальт-терапия стала пионером многих эффективных и творческих нововведений в теорию и практику психотерапии. Они были освоены общепсихотерапевтической практикой, очень часто даже без ссылки на авторство. Сейчас в рамках гештальт-терапии продолжают создаваться и идет усовершенствование существующих принципов работы. Не взирая на ярлык, свидетельствующий о принадлежности к тому или иному направлению психотерапии, такие принципы, как экзистенциальный диалог, использование непосредственного феноменологического опыта пациента и терапевта, уверенность в возможности организмической саморегуляции, важность экспериментирования и осознавания, отсутствие любых "должен" в позиции терапевта и ответственность участников терапевтического процесса за свой собственный выбор - все они составляют модель адекватной психотерапии, и дальше будут применяться как гештальт-терапевтами, так и их коллегами.

Для подведения итога вполне уместной может быть следующая цитата (Levitsky and Simkin, 1972, pp.251-252):: "Если бы предстояло выбрать одно ключевое положение, которому предстояло стать символом гештальт-подхода, то эту роль прекрасно выполнило бы понятие аутентичности, ее поиск... Если взглянуть на процесс лечения и терапевта в безжалостном свете аутентичности, то станет совершенно очевидным, что терапевт не может обучать тому, чего не знает сам... Терапевт, имеющий определенный опыт работы, знает, что происходит внутри него, что он, взаимодействуя, передает пациенту как свои [терапевта] страхи и опасения, так и свое мужество, свою закрытость и  открытость, свое беспорядочное замешательство и предельную ясность. Предьявление терапевтом осознавания, принятия и способность поделиться ими  может служить в высшей степени убедительной демонстрацией его собственной аутентичности. Обычно такую позицию нельзя приобрести за одну ночь. Ее осваивают и познают с каждым разом все глубже и глубже не только в течение психотерапевтической карьеры, но и всей жизни".